Мак-Феттерс как-то странно на меня глянул, слез с кресла и пошел в спальню Фариера. Вернулся он со старым номером «НьюсБит», открытом на разделе личных объявлений.
– Лежало рядом с его кроватью, – сказал Мак-Феттерс. – Он всегда их просматривал. Посылал письма, но… – Костлявые плечи его дернулись.
– Ты что-нибудь знаешь об ответах на эти письма? – сказал я.
– Уф-ф…
– Вещи Джимми по-прежнему в комнате? – спросил я.
– Его мать сказала, что они приедут и заберут их, но так и не приехали.
Я поднялся.
– Не возражаешь, если я взгляну?
Он махнул рукой в сторону комнаты Джимми.
– Только ноги не поломайте.
Типичная студенческая комната. Плакаты какой-то группы, о которой я никогда не слышал: тощие гермафродиты в черной одежде с нагримированными мрачными физиономиями; нигилизм за деньги спонсора – пивной компании. Постель была застлана. На письменном столе в углу компьютер. На полке учебники, между страниц вставлены сложенные бумажки. Вокруг скамьи для поднятия тяжестей гантели. В шкафу обычная одежда, плюс доска для сёрфинга по мелководью или по откатывающейся волне и снаряжение для плавания с маской и трубкой – весьма приличные вещи.
Я выдвинул центральный ящик стола. Ручки, карандаши, скрепки, самоклеящиеся листочки для записей. Расписание занятий. Небольшая фотография Фариера в рамке с матерью, отцом и младшей сестрой. На заднем плане горы. Все улыбаются, похлопывают друг друга по плечам. На лицах неподдельная теплота, близость. Под ней фотография без рамки: Фариер с матерью в день окончания средней школы, мальчик в черной мантии, мать рядом, положила голову ему на плечо. Гордо улыбаются, выглядят счастливыми. Я обратил внимание, что снимки эти лежат не на столе, где сосед по квартире или гости могут их увидеть, но и не на дне шкафа, тыльной стороной вверх. Я заглянул в боковые ящики. В верхнем лежали тетради по разным предметам, в нижнем – пачки презервативов: «Курс Лайт» из шести штук и «Рамзез» из двенадцати, обе не распечатаны.
Вечеринка продолжается, Джимми, где бы ты сейчас ни был…
Я включил компьютер и провел поиск файлов по названиям: личные объявления, письма, «НьюсБит»… Ничего. Я перешел к поочередному просмотру файлов и в папке «Разное» нашел еще одну папку «ЛичПис». Оказалось, что это сокращенное «личные письма», а внутри находились ответы на объявления в «НьюсБит», семь за восемь месяцев, прошедших со времени возобновления работы «НьюсБит».
Ответы Джимми на каждое представляли собой вариации основной темы:
Дорогой (номер объявления)!
Я прочел твое объявление в «НьюсБит» и был бы рад познакомиться с тобой. Меня зовут Джимми, я студент ЮАУ, изучаю компьютерное дело. Я обожаю пляж и сидел бы там целыми днями, если бы не занятия. Я человек довольно тихий, но могу быть и неистовым, если нахожусь рядом с соответствующим человеком. У меня темно-каштановые волосы и сине-зеленые глаза, я люблю работать с отягощениями. Возле ЮАУ есть местечко под названием «Чашка», там подают кофе и по средам, пятницам, субботам играет живая музыка. Возможно, мы могли бы пойти туда вместе. Или в другое место, какое ты выберешь. Надеюсь получить ответ.
Я распечатал письма и список с датами ответов Джимми и оставил Мак-Феттерса в его лимонном мире.
– Так Каттер нашел их по объявлениям, Карсон?
Я устроился на заднем сиденье и, заложив руки за спину, изучал серый потолок автомобиля. Рядом с плафоном виднелся отпечаток ноги. Примерно моего размера. Сзади начали сигналить, и Гарри добавил скорость.
– Просто пришла такая мысль. Дэшампс познакомился с Талмидж через личные объявления в «НьюсБит». А теперь выясняется, что и Фариер их использовал.
Я протянул Гарри через спинку одно из писем Фариера. Он принялся изучать его, продолжая вести машину, – в таких случаях я всегда начинаю нервничать. Через минуту он сунул мне письмо обратно.
– О'кей, Карс. Допустим, убийца выбрал Фариера таким способом. Почему же тогда он забраковал его?
– Не знаю. Что-то с Фариером оказалось не так.
Я смотрел на верхушки проплывавших мимо деревьев. Что-то беспокоило меня, какое-то несоответствие, но все было очень смутно, на грани понимания. Мысли мои постоянно возвращались к картинке татуировки на груди Фариера: четкая и заметная, яркая, как комиксы в воскресной газете. Перед глазами проплывали улыбающиеся лица с фотографий из письменного стола Джимми Фариера. Я слышал обеспокоенный голос его матери:
– Джимми, татуировка? Ты не должен этого делать. Это не твое.