Когда его уложили на отполированную гранитную плиту, стало возможным разглядеть рану. Это был очень сложный перелом между коленом и лодыжкой. Кость торчала, словно уродливый клык, выходя дюйма на два из шоколадной кожи. Немедленно с его головы сняли повязку и обмотали ею ногу выше перелома. Лекарь и Целительница стояли по обе стороны от раненого. Остальные члены племени принялись разбивать лагерь.
Я придвигалась все ближе, пока не оказалась рядом с распростертым телом.
— Можно посмотреть? — спросила я.
Лекарь двигал руками вверх-вниз над раненой ногой, делая легкие гладящие пассы: сначала движения шли параллельно ноге, а затем одна рука двигалась сверху вниз, а другая — ей навстречу. Целительница улыбнулась и сказала что-то Ооте. Тот перевел:
— Это для тебя. Нам говорили, что ты обладаешь способностями исцелять болезни своего народа.
— Ну, вроде того, — ответила я.
Мне никогда не нравилась мысль, что исцеление происходит благодаря врачам или их приемам, поскольку много лет назад поняла, когда сама столкнулась с проблемами собственного здоровья из-за полиомиелита, что исцеление проистекает из единственного источника. Доктора могут помочь организму удалить чужеродные частицы, ввести в него химические вещества, вправить кости, но это не означает, что организм придет в норму. На самом деле я убеждена, что никогда и нигде ни в одной стране ни в какой период истории не было доктора, который бы хоть что-нибудь вылечил. Целитель — внутри нас самих. Врачи — это в лучшем случае те люди, которые осознали свое призвание, развили способности и удостоились чести служить обществу, делая то, что любят и что у них лучше всего получается. Но теперь было не время для долгих дискуссий. Мне пришлось согласиться со словами Ооты, признав перед аборигенами, что в моем обществе меня считали целительницей.
Мне объяснили, что движение рук вверх-вниз над поврежденным участком без прикосновения к нему — способ, посредством которого восстанавливается привычная форма здоровой ноги. Такая терапия снимает всякую опухоль на время лечения. Лекарь побуждал кость вспомнить свое привычное здоровое состояние. Таким образом, снимался и болевой шок, возникающий, когда кость переламывается пополам и смещается из того положения, в котором она провела более тридцати лет. Они «разговаривали» с костью.
Затем три главных действующих лица этой драмы — Лекарь у ноги больного, Целительница сбоку и пациент, раскинувшийся на земле, начали говорить какие-то слова, словно читали молитву. Лекарь положил руки на лодыжку. Он не трогал ногу и не тянул за нее. Целительница делала то же самое вокруг коленки. При этом они словно напевали что-то, каждый на свой лад. В какой-то момент они в унисон взяли высокую ноту и что-то выкрикнули. Должно быть, они прибегали к растягиванию тканей каким-то образом, но я не заметила, чтобы они тянули за ногу. Кость просто зашла обратно в рану, из которой она торчала. Лекарь стянул лохмотья кожи и кивнул Целительнице, которая стала отвязывать странную длинную трубку, с которой не расставалась.
Задолго до этих событий я спрашивала Целительницу, как женщины ведут себя в период месячных, и мне показали прокладки, сделанные из травы, соломы и тонких птичьих перьев. Впоследствии я порой обращала внимание на женщин, которые отделялись от группы и удалялись в пустыню по этой необходимости. Они закапывали намокшую прокладку в той же кошачьей манере, в какой мы поступали ежедневно со своими экскрементами. Но иногда я видела, как женщина возвращалась из пустыни, держа в ладони нечто, что она передавала затем Целительнице. Та в свою очередь открывала крышку своего длинного тубуса. Я заметила, что это нечто было завернуто в те же листья, которыми лечили мои пораненные ноги и солнечные ожоги. Целительница прятала таинственный сверток в тубус. Несколько раз, когда я была поблизости от нее, я ощущала крайне неприятный запах. Наконец я обнаружила, что эти таинственные предметы не что иное, как большие сгустки менструальной крови.