“Воронцова, какого чёрта?” — теперь из-за состояния Нинель, Милан ощущал сильную головную боль.
Девушка хотела было передать телепатически что-нибудь, но не смогла. Мозг в голове казался очень тяжёлым, а думать было очень больно. Воронцова теперь уже не осознавала идёт она или стоит на месте. Вдруг все звуки резко утихли, чтобы через две секунды раздался в голове душераздирающий женский крик.
К тому моменту и Спасоевич осознал, что ситуация даже для адаптации к Серату ненормальная. Когда мужчина прибежал к напарнице, он увидел, как Воронцову лихорадочно трясло.
— Djavo![2] — выругался дозорный, когда понял, что девушка вот-вот упадёт.
Быстро подбежав, Милан едва успел поймать Нинель, которая уже билась в конвульсиях. Несмотря на злость, мужчина быстро взял себя в руки. Подальше от любопытных глазах Спасоевич затащил напарницу в туалет и запер дверь. Мужчина знал, как бороться с таким состоянием. В этот момент он вспомнил про ментальный приём, который на короткое время давал рентгеновское зрение. Сконцентрировавшись Милан смог найти в руке девушки самый большой сгусток Серата в крови. Спасоевич сделал из своего ремня жгут на руке напарницы, а затем достал складной нож. После небольшого надреза излишки Серата с кровью вышли из раны. Когда Нинель перестало трясти, Милан применил исцеляющий приём, отдав часть своей жизненной энергии для быстрого заживления надреза. После того, как угроза миновала, Спасоевич устало упал на пол.
***
Воронцова очнулась под утро в штаб-квартире. Первое, что девушка ощутила после пробуждения, чувство растерянности, которое ощущалось намного сильнее, чем обычно. Последнее, что дозорная помнила, это начало обхода, а дальше… Темнота. Когда Нинель встала на ноги, они ей показались ватными. И всё же девушке хватило сил для того, чтобы дойти до кухни. Там её уже ожидал Милан, в глазах которого так и читалась кипящая злость.
— Очнулась. — по голосу ощущалась, что сербский агент с трудом сдерживался, — Как тебе ощущения?
— Что? — пробубнила девушка, держась за ручку двери, — Раньше ты производил куда более добродушное ощущение.
— А ты раньше не производила впечатление человека, который злоупотребляет Сератом.
— Чего?
— Дуру не строй из себя! Прошлой ночью ты чуть не сдохла от передоза!
— Милан, я не…
— Zacepi gubicu[3], Воронцова! Мне меньше всего хочется слушать твои оправдания! — не выдержал мужчина, теперь его гнев выходил из каждого слова, — Мне плевать для чего ты это сделала: удовольствие получить или “тайные знания”. Какого чёрта ты додумалась на это перед дозором? А если бы я так быстро не понял ситуацию? Меня ж потом из-за тебя в отделе контроля шпыняли!
Когда Милан почувствовал, что находиться в шаге от того, чтобы убить Нинель, мужчина резко вышел в подъезд. Воронцова же, которая всё ещё находилась в вялом состояние, пыталась понять, по какой причине на неё только что накричали.
Оракул транслейт
Пока Нинель в свой первый выходной приходила в себя после передоза и крайне неприятного разговора с Миланом, Лариса по просьбе девушки наводила справки о загадочной пожирательнице по прозвищу Транслейт. За трёхлетнюю службу в московском дозоре агент Искандер, в отличие от других коллег в группе, смогла наладить достаточную обширную сеть информаторов. Поэтому уже на следующий день Нинель, которая уже более-менее оправилась, получила от коллеги сообщение в MD.
Лариса: Знаешь, Нинка, очень фигово, что в личных делах пожирателей в отделе контроля не фиксирует их прозвища. Мне пришлось всю свою базу перелопатить!
Нинель: Ничего?
Лариса: Тебе повезло, подруга! Вчера вечером я вышла на связь с одной особой. В общем, она берёт уроки французского у пожирательницы по прозвищу Лерка Транслейт. К сожалению, фамилию её она не знает.
Нинель: Прям как Гугол транслейт.
Лариса: По словам моего информатора, эта Лера очень хорошо знает пять иностранных языков. И собственно на этом она и живёт.
Затем Лариса прислала коллеге контакты своего информатора, на адрес которого Транслейт и ходит для проведение уроков, а также описание внешности. По просьбе Инскандер, дабы не подставлять информатора, Нинель целый час простояла недалеко от подъезда в ожидание конца урока. Также эхо последнего неудачного дозора давало о себе знать.