— Да пошёл ты! — оттолкнула мужчину Лера и в полном раздражение ушла на кухню.
Недовольно фыркнув, пожиратель пошёл открывать дверь. На пороге стояли Лариса и Нинель.
— О, приветствую, дамы! — Евсюков натянул улыбку, — От чего такие хмурые лица?
— Мы подозреваем тебя в одном деле! — прямо ответила Нинель, — В одном очень кровавом деле!
— Помилуйте, голубушки! — усмехнулся пожиратель, — Ей Богу! Я человеческой крови брезгую.
— Тогда проясни нам кое-что! — потребовала Лариса.
Искандер вкратце ввела пожирателя в курс дела. Воронцова наблюдала за тем, как лицо Евсюкова брезгливо морщиться от подробностей.
“Действительно, он не производит впечатление мокрушника.” — подумала Нинель.
— Я тебя знаю давно, Евсюков. — сказала Лариса, — Поэтому задам такой вопрос: кто у тебя в утро был?
— Ха, дамы, — усмехнулся Дориан, — Прежде, чем задавать подобные вопросы, покажите сначала ордер.
В этот момент девушки растерялись, на ещё большую потеху пожирателя.
— Речь идёт о человеческих жизнях, — процедила Нинель, — Которые кто-то из твоих знакомых сгубил.
— А мне то, что до этого? Всё с вами ясно. Не обессудьте, дамы, но нет ордера, нет и разговора! Удачного дня! — после этих Евсюков закрыл входную дверь.
Девушки тихо выругались, однако без официальной санкции они ничего поделать не могли. Немного постояв на площадке, дозорные решили обдумать дальнейший план на улице. И вот когда Воронцова и Искандер спустились на один этаж, их догнала Валерия. Девушки были очень удивлены, особенно Нинель, которая не забыла финал первой встречи.
— Какого хрена? — возмутилась Воронцова.
— Я всё слышала! Предвещая твои действия, милитас, отвечу сразу: попробуешь арестовать, я всё расскажу про ваше нелегальное расследование. — сказала Лера, а на попытки Ларисы оправдаться, добавила, — Вы явно что-то вне закона выискиваете, иначе Дориан не заткнул бы вас отсутствием ордера.
— Чего тебе надо? — спросила Нинель.
— Я, кажется, знаю, кто вам нужен, и её давно нужно наказать. — объяснила Ставрогина.
— Почему мы должны тебе верить? — фыркнула Воронцова.
— А у вас есть другие варианты? — усмехнулась Транслейт.
— Хорошо, Валерия. — согласилась Лариса, — Мы тебя слушаем.
— Тем утром у Дориана побывала Троицкая ведьма. — начала свой рассказ Ставрогина.
Дело вне рамок. Часть IV
Аксинья Волхова
Гадание, привороты, амулеты и прочие услуги.
Без кармических последствий и по доступным ценам.
Такой большой и яркой надписью был подписан, висевший на входной двери, нарисованный плакат, на котором была изображена брюнетка, разодетая как цыганка, протягивавшая вперёд руку с хрустальным шаром. Пройдя взглядом по данному творчеству, Ева Митина не смогла сдержать ухмылку. Полюбовавшись ещё немного на плакат, девушка позвонила в дверной звонок. На пороге её встретила та самая Аксинья Волхова, которая выглядела более молодой и более бледной, чем на плакате.
— О, половинушка моя! — ласково произнесла женщина, — Заходи!
Когда Ева вошла в помещение, она почувствовала себя немного неуютно. Рабочее место Волховой мало чем отличалось от рабочего места шарлатанов, выдающих себя за колдунов: полумрак, позолоченные и безвкусные предметы декора, а также тяжёлый запах смеси трав неизвестного происхождения. Митина села за маленький круглый стол, накрытый скатертью из фиолетового бархата, на место, где обычно сидели клиенты, в то время как Аксинья налила в чашку горячий травяной сбой.
— Расслабляет. — пояснила пожирательница, — Честного говоря, меня до сих пор приводит в восторг то, что тебе не чужда обычная еда.
Когда речь шла о происхождение Евы, девушка сталкивалась с двумя реакциями в московском сообществе пожирателей: либо презрение, либо любопытство. С Волоховой у Митиной были неплохие отношения, хоть Еве иногда и казалось, что пожирательница при удобном случае пустила бы её на опыты.
— Всё в порядке? — спросила девушка, заметив лёгкое напряжение в лице Аксиньи, — Давно охотилась?
— Эта возможность мне представиться только поздно ночью. — Волхова села напротив знакомой, — Как же хорошо, что я не могу твои мысли читать.
— Как и все остальные. — фыркнула Митина.
— Не обращай внимание, половинушка моя. Пусть плюются, ты всё равно часть нашего сообщества… Как твой отец поживает?
— Ты думаешь, что что-то могло измениться?