— Да, говорили мы в один голос, Коменский не смог подняться до настоящей науки, не смог возвысится до марксистско-ленинского мышления и не смог порвать с протестантско-реформистским учением. И поэтому ясно, почему он не мог с научной последовательностью решить не только все основные вопросы мировоззрения, но и многие проблемы своего педагогического учения. Несмотря на все это, все соглашались, что если отбросить ошибочные религиозные воззрения, то Коменский, несомненно, является величайшим педагогом, и между собой мы даже говорили, что если бы он изучил бы Маркса, Энгельса и Ленина, то он достиг бы еще больших вершин в познании педагогики… Словоблудие!
Мы остались одни в библиотеке.
— Что будем делать? — спросила Тамара.
Я засуетился:
— О! Я даже не успел включить диктофон…
— Не волнуйся, — ответила Тамара, — я все записала.
— Прекрасно! Тогда давай, для начала, пойдем на свежий воздух.
Выходя, я спросил вахтершу, которая продавала билеты в музей:
— Как зовут вашего директора?
— Профессора? — переспросила она.
— Да.
— Господин Давид Вихонековский…
Я повторил про себя это имя и никак не смог припомнить, где я его слышал…
Однако слышал!
— Тебе не знакомо это имя? — спросил я Тамару.
— Да, знакомо, не могу вспомнить…
— Постой! — воскликнул я, — давай, послушаем запись…
Мы присели на лавочке и перемотали запись на то место, где Ясем рассказывал про свое видение и прослушали внимательно вот что:
«На сцене появляется наиученейший, наиглавнейший и наиумнейший среди собравшихся». Почему-то Ясем знает имя — профессор Давид Вихонековский.
«Все долго и упорно аплодируют ему, когда он поднимается на кафедру. Затем тишина, и он обращается к собранию с торжественной речью».
— Стоп! — сказал я, — в грезах Ясема был наш профессор?! Его ведь также зовут… Что же это получается?
Третья Часть
1. Туман средневековья
Два дня и две ночи подряд я занимался расшифровкой записи нашей беседы с профессором, скрупулёзно сверяя все с историческими фактами, и каждый раз удивлялся, когда все сходилось.
Тем временем Тамара исследовала лечебные источники, разбросанные по огромному парку городка Лухачович, и в конце парка нашла очень красивое озеро.
На третий день она сказала:
— Хватит тебе сидеть в номере. Пойдем, пройдемся по парку.
Мы пошли.
Осеннее солнышко грело, настроение у нас было хорошее. По пути нам встречались пронумерованные лечебные источники. Мы все перепробовали.
Наконец, мы нашли приятную лавочку на солнышке и присели.
Загадка профессора не давала мне покоя. Он говорил про очевидца событий четырехсотлетней давности, во что трудно было поверить. Кто он? Как донес средневековые события до нашего профессора?
Я так и спросил Тамару:
— Как ты думаешь, рассказ Вихонековского — реальность, или его фантазия?
Тамара задумалась:
— Он же специалист по Коменскому и знает все тонкости той эпохи, вот и получается правдоподобный рассказ, который можно назвать рассказом очевидца.
Я ответил:
— Да. Его рассказ имеет твердую историческую основу. Тридцатилетняя война так и началась, ударив по спокойной жизни Братского Единства. Они были вынуждены покинуть Фульнек. Епископы, пасторы и приход Братского Единства скрывались от преследования императора Фердинанда, и им действительно дал убежище граф Жиротинский. Именно в Брандисе над Орлицей Коменский писал «Лабиринт мира и рай сердца» и там же, возможно, он и узнал о гибели своей семьи от ужасной болезни в Пшерове. Правда и то, что старейшины Братского Единства направили Коменского в Лешно на поиск земель, куда они могли бы переселиться. Наконец, правда и то, что вместе с Коменским туда направили и пастора Златоуста.
— А Ясем, ученик Коменского, он тоже упомянут где-нибудь? — спросила Тамара.
— Нет, но это не значит, что такой мальчик не мог там правда жить.
— Конечно, — ответила Тамара, — мало ли кого не упоминают в источниках…
— Однако его рассказ очень реалистичен. Не может человек так «увидеть» тот средневековый мир только из учебников и книг.
— Ну, ты сам знаешь, фантазия способна на многое.
Я ответил:
— А у меня ощущение, что он там был. В любом случае, так хочется послушать продолжение.
Тут я услышал женский голос за спиной:
— Господин профессор приглашает вас к себе.