Тени запрыгали быстрее, и огонь в камине разгорелся так сильно, словно вот — вот вырвется и охватит все.
Беме закричал в сторону огня:
— Ты лжешь, ибо небо, и земля, и все твари, и даже всецелое Божество свидетельствуют против тебя. А ты винишь Бога в том, что сам стал дьяволом! Бред! Бог наградил тебя волей, и ты сам возжег огонь в себе, сам уготовил себе яростное качество. Если это не правда, то выступи пред лицом Божием и дай ответ.
Златоуст молился. Вместе с ним и Ян.
Беме дотянулся до иконы Христа и повернул ее в сторону огня:
— Не хочешь ли, любезный, получить дружеское лобзание от Сына Божия, чтобы, наконец, усладиться? Н — е–е — е–т! Ты не хочешь! Тогда надвинь себе шляпу на глаза, чтобы тебе не видеть, как я сниму с тебя небесный венец, ибо нельзя тебе больше царствовать на небе! Мы сначала посмотрим на тебя, какая ты безумная тварь, и совершим здесь над тобой уголовный суд. И не сможешь ты смыть нечисть!
Вдруг Беме замолк. Всмотрелся в прыгающее пламя, вслушался в треск дров и сказал:
— Вы представляете, господа присяжные заседатели, он вызывает себе защиту…
И тут дверь в мастерскую заскрипела и приоткрылась…
Можно было бы подумать, что это гуляет сквозняк, но никакого сквозняка не было, и через дверь протиснулись темные тени.
Беме повернулся к ним и сказал:
— Видите эти тени? Это философы и защитники царя Люцифера. О! Сколько вас! Подступите теперь и уговорите его, пока еще на нем венец. Если сможете оправдать его, пусть он будет тогда вашим царем. Если же нет, он будет низвергнут в ад, и царский венец его получит другой, правящий лучше, чем он. Но вы все обречены, ибо я разоблачу гордыню и срамоту его.
Беме дрожал, покрылся потом и на его лице выступал жар. Доктор Крюгер подошел к нему с микстурой в руках, но он отвернулся и сказал:
— Друг мой, я не сумасшедший, я беспристрастный судья, выступающий от имени всего Человечества! Я вижу его. Я чувствую его. Я знаю его слабые места! Я не покину этот мир, не завершив суд над Сатаной. Это моя миссия. Смотрите, он неистовствует и бушует, как если бы хотел опрокинуть весь мир. Никакая микстура здесь не поможет!
Беме обратился к Ясему:
— Господин председатель, обвиняемый мечется, боясь обличения, и призывает армию адвокатов. Среди его защитников ученые, философы и много даже священников. Знаешь, что их объединяет? Они заключили договор с дьяволом. Кровью подписали соглашение на козьей коже.
Беме развернулся к двери и сказал:
— Вы, слуги Сатаны, будете заключены в ад, и в адском огне будут вечно гореть ваши тела. Вы будете искать какую-нибудь дыру, чтобы там запрятаться, чтобы гневное лицо Божие не касалось вас. Но нет для вас помощи в адской яростности, от срама вы не можете поднять глаз, и непрерывное блистание молний вечно сияет над вами. Таково рождение возженных духов Божиих.
— Что их спасет? — спросил Ясем.
— Ничего! — ответил Беме, — горечь раздирает их, подобно жгучей чумной язве, огонь жжет, подобно яростной сере, любовь там стала враждой, звук стал жестким стуком, подобно треску огня и раскату грома, и они обречены томиться в доме печали. Увы, вечно! Времени нет для них! Смотри, сынок, они пристыжены, и я их сейчас прогоню!
— Как? — спросил Ясем.
Беме развернулся к двери и закричал:
— Вон отсюда! Здесь вас никто не будет слушать!
Дверь захлопнулась с очень громким стуком.
Бедный Златоуст подскочил от испуга и направил чудотворный крест к двери.
Беме же воскликнул торжественно:
— Видите! Остался лишь Люцифер в камине. Он прикрывает глаза свои и затыкает уши, чтобы не слышать и не видеть, как он предстанет в явном позоре… Защитники же его, подписавшие с ним договор, удалились в испуге.
11. Первый инквизитор Бог, первый акт конфискации имущества изгнание Адама из рая
Кардинал Лохелиус задумчиво смотрел на мрачный пейзаж собора Мон Сен Уриель в предрассветном тумане.
— Как провели ночь мои рыцари? — Спросил он скорее себя, но ему немедленно ответил Флуктус:
— Они увидели и театр, и цирк, а также с азартом поиграли в кости. Но больше всего им понравились девушки легкого поведения.
Кардинал еле заметно улыбнулся и сказал:
— Раздайте каждому по сто дукатов на развлечения.
— Это будет для них поистине царским подарком, — ответил Флуктус.
Постояв еще несколько секунд, кардинал сказал:
— Мне пора на капитул.