— Возмутительно! — кричали магистры.
Архиепископ завершил свою речь, сказав:
— С этого великого престола гроссмейстера, я смогу открыть еще больше секретов нечисти. Выбирайте меня!
Когда архиепископ вернулся на свое место, Ришелье сказал:
— Господа магистры, теперь настало время выслушать третьего кандидата, его высокопреосвященство, кардинала Педро Валентинуа.
Валентинуа предстал перед магистрами и сказал:
— Господа магистры! Братья мои! Изучать и ловить нечисть надо, но куда важнее защищать чистоту церкви. Мы знаем, что священнослужители — тоже люди и, соответственно, они грешные. Нас обвиняют в этом, требуя от нас безгрешной жизни. Я приложил много сил и потратил не малые средства на то, чтобы провести разъяснительную работу во всех епархиях, монастырях аббатствах, соборах и храмах. Мои специальные представители объездили всю Европу и давали особые наставления о том, что, несмотря на поведение священнослужителей, чистота учения церкви остается неприкосновенной.
Ришелье спросил:
— Скажите, как же ваши представители наставляли священнослужителей?
— Во-первых, сами апостолы были великими грешниками. Петр трижды отрекся от Иисуса. Он сильно согрешил, однако, ему была доверена должность верховного пастыря. Тем самым достоинство святого Петра не теряется, даже если его преемник, папа, грешен, как человек. Во-вторых, сколь бы недостойным ни был папа, надо следовать его учениям, и через любого папу исполняется обещание, данное престолу святого Петра. Тем самым, должность папы выше личностей, занимающих престол. Этот престол не может утратить свое достоинство или, наоборот, приобрести его в зависимости от того, достойны или недостойны владеющие им. Папа судит всех, но его не судит никто из людей. Ему принадлежит вся полнота власти. В-третьих, провидение дает понять, что человек может вредить церкви, но не в его силах уничтожить ее. Как плохое обрамление не уменьшает ценности драгоценного камня, так и греховность священника не может повредить ни отправлению таинств, ни учениям церкви. Золото остается золотом, держим ли мы его в чистых руках или грязных. Поэтому устами священнослужителей говорит Бог, вне зависимости от безгрешности говорившего. На посту гроссмейстера я получу возможность проповедовать это так, что за нами последует вся Европа, и еретикам нечего будет возражать против нас.
Валентинуа направился к своему месту. Проходя мимо архиепископа, этот последний тихо съязвил:
— Ты хочешь перекупить голоса, гнида? Не получится…
Задетый таким оскорблением, Валентинуа так переполнился досадой, что накинулся на архиепископа с криком: «сам гнида!», и они сцепились, как пираты. На них немедленно набросился кардинал Гергенроттер, и все трое кандидатов передрались как звери.
Остальные магистры, конечно, не стояли без участия. Все набросились друг на друга, и разгорелась жуткая перепалка.
Лохелиус вовремя успел отскочить к стене. Ришелье отчаянно призывал к спокойствию, но ничего не помогало.
Наконец, в дело вмешался отец Жозеф. Он достал из — под рясы заряженный немецкий колесцовый пистоль. Первый раз пистоль дал осечку, но со второй попытки громко выпалил.
— Заткнитесь, вы хищники! — заорал отец Жозеф, и это подействовало.
Драка прекратилась, и магистры вернулись на свои места, стреляя друг в друга устрашающими взглядами.
Ришелье сказал, словно ничего необычного тут не случилось:
— Мы благодарны всем кандидатам. Их речь была выслушана, и теперь мы приступаем к голосованию…
12. Да спасет Благой его душу!
В мастерской сапожника стояла тишина. Лишь огонь продолжал потрескивать угрожающе, и устрашающе прыгали тени. Златоуст крепко сжимал чудотворный крест и молился, Ян крестился, Ясем смотрел в огонь со страхом, а Крюгер стоял со своей микстурой в руках.
Беме огляделся усталым взглядом и продолжил судить дьявола:
— Так, знайте, господа присяжные заседатели, что Люцифер имел самое прекрасное тело среди всех князей Божиих на небе, и свет его был един со светом Сына Божия. Но он оказался уязвленный своим прекрасным обликом. Он возомнил про себя, что…