— Учитель, тебе просвещать поколения. Возможно, тем самым ты исправишь все дела человеческие. Пиши свои послания и направляй их в будущее.
Подчиняясь невидимым силам, Якоб поплыл выше по лестнице и растворился в Свете.
— Да очистишься ты от всякой скверны, и да спасет Благой твою душу, — повторил Ян три раза и добавил еле слышно, — наша земная жизнь — подготовка к жизни вечной!
Ян оглянулся, почувствовав, что вернулся в мастерскую сапожника. Он увидел Крюгера, который проверял пульс:
— Он отправился к ангелам…
Ясем заплакал. Златоуст и Ян нашептывали молитву.
Крюгер сказал:
— Господа присяжные заседатели, вам — безмерная благодарность. Я видел, как вы сделали моего друга счастливым в последние минуты его земной жизни. Но сейчас вам лучше удалиться. Я должен сообщить бургомистру. Сюда прибудут секретари, чтобы все опечатать.
Ян сказал:
— Конечно, мы понимаем, потому — удаляемся.
Выйдя на крыльцо, они удивлялись сияющему солнцу. Тумана словно не было никогда.
Даже угрюмые солдаты заулыбались.
Тут их окликнул Крюгер:
— Господин председатель…
Ясем обернулся.
— Вы забыли книгу, которую принесли с собой…
Крюгер вложил в руки Ясема красивую книгу.
— Возьмите, она ваша, — сказал Крюгер.
Ясем со слезами на глазах прочитал название:
— Христософия Якоба Беме.
13. Война кормит войну
Вечером кардинал Лохелиус устроил настоящий праздник в честь своего посвящения. Он пригласил несколько магистров Ордена, всех своих рыцарей и заказал царский ужин.
В этот торжественный день кардинал разрешил своим рыцарям нарушить обет молчания до рассвета, и они заговорили все разом, весело и задорно. Пили вино за здравие кардинала, за процветание Ордена Друзей Священного Копья, за волшебный город Мон Сен Уриель, а также за папу и многое другое. Вдобавок, к празднику кардинал приказал выдать каждому из своих рыцарей по 50 дукатов на развлечения. Некоторые пустились танцевать от счастья, а другие отпросились на площадь, чтобы на эти деньги провести время в уличном трактире в обществе девушек легкого поведения.
После того, как гости разошлись, Лохелиус делился своими ощущениями с пастором Флуктусом:
— Кажется, что я зарядился могуществом Священного Копья. Это сложно описать словами.
— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Флуктус.
— Честно говоря, не знаю. Ясно, что на рассвете нам надо отправиться в обратный путь. У меня отложенная аудиенцию к императору Фердинанду, но там имперская казна пуста и, скорее всего, придется заканчивать войну некоторым перемирием. Император будет вынужден терпеть отступников в своей стране. Кальвинисты, Лютеране, Моравские Братья и все другие еретики получат возможность вернуться на свои земли, откуда мы их с таким трудом изгнали. Солдаты короля Испании вернутся на родину, а я продолжу исполнять свои обязанности надзирателя по делам веры и регулярно сообщать в Рим о нарушении еретиками правил святой католической церкви. Другого выхода я не вижу. Хоть это очень огорчает, но войне приходит конец, если, конечно, не произойдет какое-то чудо. В общем, дорогой мой пастор, позаботься о том, чтобы карета и рыцари были готовы к рассвету.
Флуктус ответил:
— Конечно. Все подготовлю.
Кардинал умолчал о том, что ожидал встречу с Ришелье. Возможно, что на этой встрече…
Хотя, чего там загадывать. Ведь общеизвестно, что Ришелье очень непредсказуем…
— Что тебе известно про Ришелье? — спросил Лохелиус задумчивого Флуктуса.
— Многое. Зависит от того, что вы хотите услышать? Общеизвестные данные или сплетни?
Лохелиус ответил вполголоса:
— Давай сплетни.
Флуктус склонился к уху кардинала и сказал почти шепотом:
— Его полное имя Арман — Жан Дю Плесси, герцог де Ришелье. Когда ему было двадцать два года, освободилось место епископа в Люсоне. Это наследственное епископство в семье Ришелье. Король Генрих IV назначил епископом юного Армана Ришелье. Однако, согласно церковным законам, он не мог быть посвящен в епископский сан по молодости. Тем не менее, он немедленно отправился к папе Павлу V и произнес перед ним прекрасную речь на латинском языке. Папе понравилась речь, однако, возникло сомнение, и он спросил: «А вы достигли уже возраста, требуемого церковными уставами?» Тут будущий первый министр Франции ответил с поклоном: «Точно так, ваше святейшество».