Прямо в дверях школы они столкнулись с солдатами.
Один из них закричал:
— Раздери меня нечистый! Я поймал еще крыс!
Другой подхватил:
— Тьфу ты… Дьявола мне в печень! Вот сейчас будет потеха с этими еретиками!
Яна с мальчиками грубо бросили на землю, рядом со связанными Снитеком и Кошичеком. Близнецы дрожали от страха. Кошичек бормотал что-то невнятное, а Снитек держался очень мужественно. Он грозно посматривал на злых солдат, которые плевали в их сторону и кричали, издеваясь:
— Вот черт свел нас с этими еретическими отбросами.
— Отправим их в тартарары через костер!
— Рубанем и прошибем им головы!
Они размахивали саблями, и тут из-за их спины выдвинулся сердитый командир. Он закричал на солдат:
— Стойте, раздери вас нечистый! Сначала надо их допросить!
Все повиновались командиру, кроме одного солдата со шрамом на лице.
— Лопни мои глаза! — кричал он, — чего с ними говорить? Видно, что это еретики! В петлю их, и пусть дьявол с ними болтает!
Командир грозно огрызнулся:
— Заткнись, сатана! Мозги тебе мечом прошибу, пусть черт твой череп на ужин собирает! Здесь я командую, а ты мне раб! Вы все мои рабы!
Солдат со шрамом сразу отступил:
— Ладно, командир, конечно, ты главный! Провались мне сто тысяч раз, если я ослушаюсь. Я хотел как лучше…
Командир ответил:
— Как лучше — это знают только его преосвященство кардинал Лохелиус, генерал фон Бойценбург, и я! А вы, горшки туалетные, должны слепо подчиняться!
Восстановив порядок, командир обратился к Яну:
— Ну, говори, засохшая барабанная шкура, кто вы такие и какие черти вас сюда приволокли?
Учитель ответил спокойно:
— Мое имя Ян Коменский. Милостью Бога я попечитель этой школы, которую вы сейчас подожгли. Со мной сироты, мои ученики. Надеюсь, вы проявите благоразумие и не причините вред ни детям, ни нам.
На это командир выкрикнул:
— Так ты чертов учитель этой школы?
Ян ответил:
— Я учитель с Божьего позволения, а чертов учитель, скорее всего, воспитывал вас.
Солдаты вдруг взорвались и закричали:
— Он еретический проповедник…
— Растлеватель душ…
— Прикажи казнить их!
— Отправим их чертям на съедение!
Солдаты петушились, а командир хотел их заткнуть строгим приказом, но вдруг они сами все заткнулись как один, низко поклонились и пропустили вперед высокого священно — служителя, которого сопровождал отряд рыцарей в красных доспехах.
Подняв глаза, Ян увидел перед собой человека в фламандском пурпурном плаще, который был расшит нитями чистого золота и украшен многочисленными драгоценными камнями. В правой руке он держал величественный золотой посох, похожий на копье с инкрустированным бриллиантами и текстом молитвы «Отче наш» на латыни. На указательном пальце его левой руки сверкал огромный перстень с крестами из бургундских сокровищ.
Окружающие его рыцари в красных доспехах молча стояли вокруг него.
За кардиналом тенью следовал пастор Флуктус, с позолоченной книгой святого писанием в руках, который громко объявил:
— Его высокопреосвященство кардинал Лохелиус, надзиратель по делам веры, духовный наставник его величества императора Фердинанда.
Командир низко поклонился священнослужителю и сказал с почтением:
— Мы тут поймали еретиков…
Не ответив командиру, кардинал со строгим взглядом изучил обстановку, медленно подошел к пленникам и внимательно их разглядел. Затем он подал руку с перстнем Яну, помог ему подняться и обратился к нему на латыни:
— Приветствую тебя, Комениус…
Ян удивился:
— Вы меня узнали?!
Кардинал не обратил на это внимания и обернулся к Снитеку, предлагая встать:
— Ваше высочество, вы молодой граф Жиротинский. Приветствую вас.
Снитек встал и угрюмо поклонился.
Кардинал сказал:
— Пожалуйста, простите за грубость этих неотесанных солдат.
Снитек потребовал:
— Ваше преосвященство, велите им вернуть мой меч.
Кардинал приказал:
— Верните меч молодому графу!
Солдаты немедленно подчинились, хоть и удивились.
Затем кардинал повернулся к Яну:
— Господин Комениус, признаюсь, я приятно удивлен встретить вас здесь. Конечно, я желал бы познакомиться с вами в обстановке большего почтения к вам. Однако судьба распорядилась обустроить наше первое общение в окружении грязных солдат и горящей школы. Не скрою, в этом проявляется мудрость Бога, однако, мы не в университетском диспуте, и я вынужден вас спросить — что вы тут делаете?