У городских ворот они стали очевидцами перепалки. На полянке перед воротами собралось человек двести очень необычных христиан. Они отбивали барабанный ритм, танцевали, прикрикивали и, размахивая бичами с металлическими наконечниками, били себя по окровавленным спинам.
— Кто они? — спросил Ясем.
— Флагелланты, — ответил Кошичек, — я их знаю. Это Братья Креста. Они совершают паломничество продолжи — тельностью тридцать три с половиной дня — по количеству лет земной жизни Христа и верят, что так Он простит всем людям грехи.
— Их еще называют бичующимися, — добавил Ян.
У некоторых бичующихся кровь струйками стекала по телу. Они наносили себе удары под ритмичное пение гимнов.
Ян сказал задумчиво:
— Они считают, что пролитая ими кровь едина с кровью Христа или смешивается с ней.
Многие извивались в танце, показывали причудливые жесты руками и пели: «Бежим от Люцифера, он плохой товарищ…».
Вдруг открылись городские ворота, и оттуда выехал большой отряд солдат. Они быстро окружили истязающих себя людей, и командир закричал на них:
— Прекратите немедленно осквернять подступы Гааги! Вы — бичующиеся дьяволом — обвиняетесь в ереси, так как не признаете священников и вместо покаяния служите сатане. Вы осуждены Богом и будете сейчас жестоко наказаны.
Бичующиеся не обращали внимания на командира, будто бы его вовсе не было, что весьма разозлило его, и он закричал еще более строго:
— Немедленно прекращайте, не то я прикажу истребить вас прямо на этом поле.
В это время один из офицеров подошел к карете и спросил Яна:
— Кто вы такие и что здесь делаете?
Ян ответил:
— Я — пастор Братского Единства Моравии. Еду в Гаагу на аудиенцию его высочества, Фридриха Пфальцского на карете его высочества графа Жиротинского.
Офицер бегло осмотрел карету и сказал:
— Уезжайте отсюда, пастор, сейчас здесь начнется суд Божий.
После этого офицер закричал на солдат у ворот:
— Пропустить пастора!
— Да хранит вас Бог! — сказал Ян, и они без задержки въехали город.
Ясем и Эраст с большим удивлением осматривали широкие улицы, просторные площади, рынки с диковинными товарами и уличных артистов, которые ловко проходили по канату.
— Какой великий город! — сказал Эраст.
Ясем спросил:
— Учитель, я никогда не бывал в таком городище! Сколько людей, сколько криков, сколько всего… Как вообще образовались города?
Ян ответил:
— Говорят, что первый город построил Каин.
— Который убил своего брата? — спросил Эраст.
— Да, именно тот. — ответил Ян и пояснил, — город ему нужен был для того, чтобы сберегать награбленные сокровища. Получается, он не только первым совершил братоубийство, но он еще и первый нарушил простоту жизни людей. Он установил границы между землями и изобрел весы и меру. После этого в городах начало процветать корыстолюбие. Каждый заботился о наживе, чтобы иметь обильный стол, дорогие дома и всякие другие богатства.
— Это стоит очень дорого, — сказал со знающим лицом Эраст, — и деньги нужно добывать.
— Верно, — ответил Ян, — на это нужны деньги и их добывают торговлей, ремеслами и лукавством. У каждого хитрые намерения против своего брата, чтобы как-нибудь у него урезать, а себе нагнать и больше бы обобрать. Вдобавок еще распространилась лихва.
Ясем спросил:
— Что такое лихва?
Ян объяснил:
— Это ссуда на определенный срок под имения или луга. Если они не будут выплачены в срок, владелец теряет свою дорогую вещь из-за небольшой ссуды. Таким образом, одни богатеют за счет других, и богатые пожирают бедных.
Ясем сказал:
— Наверно, города портят людей, живущих в прилегающих селах.
— Да, так оно и получается, — ответил Ян, — почти весь сельский люд облекается в тщеславие и алчность горожан, учится у них хитростям в торговле, привыкает к их убранству и пускается в их удовольствия.
Эраст сказал:
— Священник мог бы наставить их на истинный путь.
Ян ответил:
— В городах портится и священник. Прежде, чем он кому-то покажет истинный путь, горожане отравят и совратят его своими угощениями, подливая ему пива и подкупая…
Тем временем Кошичек привез их к замку беглого короля Богемии.
Замок находился в плачевном состоянии. Вместо охраны на лужайке уныло паслась корова. Кошичек остался дежурить у кареты, а Ян с детьми направился к парадному входу, где тоскливо дремал солдат в рваной одежде.