Он усадил меня перед собой на металлический смотровой стол и разглядывал мои руки так, словно я был пришельцем с другой планеты.
Он цокал языком и качал головой, вытирая собственные ладони о свой зеленый халат. Наконец, он попробовал протереть мои руки различными жидкостями.
Все они обычно растворяли клей. Но в моем случае оказались бессильными.
Мои кисти рук уже давно свело судорогой. Плечи изнемогли от усталости — ведь я уже давно держал тяжелый саксофон.
Наконец, доктор повернулся к моим родителям, которые тихо сидели по другую сторону смотрового стола, тесно прижавшись друг к другу.
— Мне придется испробовать несильную кислоту, — сообщил он.
— НЕ НАДО! — закричал я.
— Раз я не могу подобрать никакого растворители для этого клея, придется его выжечь, — сказал доктор. — Кожа немного пострадает. Но довольно быстро заживет — примерно за месяц.
— Пожалуйста… — взмолился я. — Не нужно никакой кислоты!
Лицо отца сделалось таким же зеленым, как халат доктора.
— Ну раз уж это единственный выход… — пробормотал он.
— Потерпи, — сказал мне доктор. — Немножко будет щипать.
— Нет. Пожалуйста… — повторил я. — Если вы сожжете мои руки…
Я попробовал поднять их — и одна ладонь освободилась.
Саксофон с грохотом полетел на пол.
— Эй!.. — воскликнули мы все в один голос.
— Вот видите? — заявил я. — Не нужно никакой кислоты.
— Хорошая новость. Вероятно, последний растворитель сделал свое дело, — заявил доктор. — Давай нанесем еще немного на другую руку и посмотрим, что будет.
Через несколько минут доктор Губбин высвободил и вторую мою ладонь.
А еще через несколько минут я ехал домой вместе с родителями, сидя на заднем сиденье «Тауруса». Мои руки все еще болели. На обеих ладонях были оторваны кусочки кожи. Два пальца пришлось забинтовать.
— Сэм, кто мог проделать с тобой такую ужасную вещь? — спросила мама, поворачивая ко мне лицо.
— Ты ведь только начал учиться в этой школе, — сказал отец, сворачивая на Палм-стрит. — Неужели уже ухитрился нажить себе врагов, а?
— Hy…
Я набрал в грудь воздуха и выпалил единым залпом:
— Я ведь вам рассказывал, однако вы не захотели меня слушать. В этой школе обитает злобное существо, — сказал я. — Высотой около девяноста сантиметров и походит на большую зеленую крысу. Только с человеческим лицом.
— Что ты сказал? — Мама снова повернулась ко мне.
— Это имп, — продолжал я. — Считается, что это мифические существа, которые в действительности не существуют. Но этот имп вполне реальный.
Я набрал новую порцию воздуха. Слова так и сыпались из меня.
— В школе все запуганы этим самым импом, — продолжал я. — Даже учителя. Имп обладает магическим даром и, если разозлится, может совершит ужасные вещи. Помните, как я вернулся домой без куртки? — не останавливался я. — Я вам тогда говорил, что ее забрал у меня имп. Вы еще посмеялись надо мной. Но это было так на самом деле. Я пытался отобрать у него свою куртку. Подрался с ним и оторвал у него хвост.
Я поднял кверху свои ободранные руки.
— Это его месть, — сказал я. — Ни один школьник не мог мне сделать такое. Только имп.
Мы еще не добрались до дома. Однако отец остановил машину у тротуара. Он и мама повернулись ко мне.
— Сэм… — начал папа.
— Вы должны мне помочь, — заявил я. — Нам непременно нужно избавиться от импа. Больше никто этого не сделает. Так вы мне поможете? Поможете?
Глава XVII
ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ ГОЛОВУ!
Мои родители долго смотрели на меня. Мама опять закусила нижнюю губу. Папа нервно барабанил пальцами по спинке своего кресла.
— Вы ведь мне верите, правда? — Мой вопрос прозвучал еле слышно.
Мама покачала головой.
— Сэм, именно так ты поступал и в своей прежней школе, — произнес отец. — Перекладывал свои проблемы на других. Там все были виноваты, только не ты сам.
— Ты ведь обещал нам, что такого больше не повторится, — сказала мама дрожащим голосом. — И вот ты снова придумываешь всякие небылицы, вместо того чтобы взглянуть правде в глаза.
— Однако на этот раз ты зашел слишком далеко. Твоя история слишком невероятна, чтобы в нее можно было поверить, — заявил отец.
— Я страшно беспокоюсь за тебя, — сказала мама. — Страшно беспокоюсь.
— Я тоже, — тихим голосом добавил папа.
— Вы… вы мне не верите… — пробормотал я. В моем горле застрял тяжелый комок.