хотением, и паче же с роптанием. Се убо похвално есть, еже хотением
желания брани творити. Подручна же тако царствия сия сотвористе нам,
яко же множае седмь леты миж сих царств ( Так ХСУ; К царству. ) и нашего
государствия бранная лютость не преста! Егда же Олексеева и ваша
собацкая власть преста, тогда и тако царствия нашему государьствию во
всем послушны учиншиеся, и множае треюдесять тысящь бранных
50
исходит в помощь православию. Тако бо предгордые царства ( К царства
нет. ) разорили и подручны нам сотворили! Тако же нашь промысл,
попечение о православии и тако сопротивеы разум, по твоему злобесному
умышлению!
Сие убо от Казани; от Крыма ( Так ХСУ; К кроме.)) же и на пустых
местех, идеже зверие бяху были, и ту грады и села устроишася. Что же убо
и ваша ( Так ХСУ; К вашего. ) победа, яже Днепром и Доном? Колико убо
злая истощания и пагуба християном содеяшеся, сопротивным же не
малыя досады! Отдане же Шереметеве что изглаголати? Еже по вашему
злосоветию, а не по нашему хотению, случися такая пагуба православному
християньству. Се убо такова ваша вера и доброхотная служба, и тако
прегордая царства разоряете и подручны нам сотворяете, яко же выше
явихом (Егда же Олексеева и ваша собацкая власть преста, тогда и тако царствия
нашему государьствию во всем послушны учинишеся...яко же выше явихом. - Это
замечание царя обнаруживает разногласия по вопросам внешней политики, возникшие
во второй половине 50-х- начале 60-х годов между ним и «избранной радой». Если в
вопросе о необходимости завоевания Казани (как и Астрахани) царь и его «советники»
в общем не имели разногласий (царь обвиняет их только в недостаточном усердии в
этом вопросе, но не в сознательном противодействии), то после 1552 г. обнаружились
два возможных пути в русской внешней политике. Курбский и его единомышленники
были сторонниками решительного я чисто военного наступления на «бесермен».
Грозный считает именно их виновниками той гражданской войны, которая возникла в
Казанском ханстве после 1552 г. и длилась «множае седми лет» (характерно, что в
приписках к «Царственной книге» бояре как раз обвиняются в том, что вопреки приказу
царя, они «Казанское строение отложиша, и в те поры Луговая и Арская поотложилися
и многия беды христианству и крови наведоша», - ПСРЛ, XIII, 523). Сам царь,
наоборот, был сторонником привлечения «бесерменских сил» на русскую службу, и, по
его словам, после падения «избранной рады» мусульманские области стали поставлять
русскому войску «множае треюдесять тысящь бранных» [действительно, в ливонских
походах Грозного значительную роль играли татарские войска во главе с бывшим
казанским ханом Шах-Али; ср. в связи с этим известие современника, англичанина
Джерома Горсея, о «непреодолимой силе татар», поступивших на русскую службу
после завоевания Казани и Астрахани и второго брака царя (Горсей. Записки о
Московии. СПб., 1909, стр. 22)]. Еще более существенными оказались разногласия в
крымском вопросе. Как указывает Курбский, его единомышленники, «мужие храбрые и
мужественные, советовали и стужали, да подвижется сам [Иван IV], с своею главою, со
великими войсками на Перекопского [Крымского хана]». (Соч., стлб. 239). Плодом
этого, по выражению царя, «злосоветия» единомышленников Курбского были поход И.
В. Шереметева в 1555 г. (несмотря на героизм русских войск, он окончился неудачей, -
см. ПСРЛ, XIII, 256-257) и походы на Днепр и Дон запорожского атамана, перешедшего
на русскую службу, Димитрия Вишневецкого и брата Алексея Адашева - Даниила в
1558- 1559 гг. (ПСРЛ, XIII, 315, 318 и др.). С начала 60-х годов царь решительно
отказался от этих нападений на Крым и вступил в переговоры с ханом, прямо
подчеркивая изменение своей внешней политики: «А которые наши люди ближние
промеж нас с братом нашим з Девлет Киреем .царем ссорили, мы то сыскали, да на них
опалу свою положили есмя - иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни
в сех ходят» (Центр. Гос. архив древних актов, Крымск. посольск. книга, № 10, л. 13 и
15; ниже царь называет прямо имена этих ближних людей: «Иван Шереметев, Алексей