бедной холоп твой полоняник Васюк Грязной плачетца. Писал еси,
государь, ко мне, холопу своему, кое было мне бес путя середи крымских
улусов не заезжати, а заехано - ино было не по объездному спати; да яз же,
деи, чаял, что в объезде с собаками гоняти за зайцы, ажио меня самово в
торока как заица ввязали; да такожь, деи, яз чаял каково за кушеньем
стоячи у тебя, государя, шутити; да яз же, деи, говорил, кое, деи, пора моя.
Да в твоей же государеве грамоте писано, что яз за себя Дивея сулил, а сам
ся сказывал великим человеком, и мне б памятовать свое величество. И яз,
холоп твой, ходил по твоему государеву наказу, велено мне, государь, было
и на Миюс ходити и на Молочные Воды языков добывати, которые бы
ведали царево умышленье, кое бы тебе государю, безвестну не быти,
только вестей не будет ни от которых посылок. И мне было, холопу твоему,
посылати неково; а ново ни пошлю, и тот не доедет, да воротитца, да
приехав солжет: где ни увидит какой зверь, да приехав скажет - «люди». И
мне было, холопу твоему, как с ложною вестью к тебе, ко государю,
посылати, а солгав да к тебе, ко государю, мне было, холопу твоему, с чем
появитца? А того слова не говаривал, кое пора, деи, моя; а которые
говорили, те и бегали с Молочных Вод, да потеряв твое государево дело, да
опять воротились. А толко б яз, холоп твой, по объездному спал, ино было,
государь, до Молочных Вод не дойти; да и назад уж был сходил, уж было
того дни на Кмолшу на стан, коего дни меня, холопа твоего, взяли
татареве, а подстерегли тут таки, государь: моя ж была. Да послал Василья
Олексан-дрова с товарищи сторожей гоняти, а яз стал в долу с полком, а
Василью приказал: «Любо, реку, учнут тебя гоняти, и ты, реку, к нам
побежи». И как Василей учал гоняти сторожей - ино Василья встретили
татарове да почали гоняти. И Василей побежал мимо меня, и яз, холоп
твой, и молыл Василью так: «Пора напустить?», и, кинувшись встречю,
Василья отнял, надеючись на полк, да сцепился с мужиком. А полк весь
побежал, и рук не подняли. Да чтоб, милостивый государь, от многих
людей - ино толко было двесте восемьдесят человек татар и с мурзами, от
болших людей на Карачекре отбились, да еще у них побили и поранили
многих. А тут и рук не подняли, а было сто пятнадцать лучниц, а меня,
холопа твоего, выдали. И меня, холопа твоего, взяли нолны з двема седлы
защитись, уж мертвово взяли; да заец, государь, не укусит ни одное собаки,
а яз, холоп твой, над собой укусил шти человек до смерти, а двадцать да
дву ранил; тех, государь, и ко царю принесли вместе со мною. А в Крыме
что было твоих государевых собак изменников, и Божиим милосердьем за
твоим государевым счастием, яз, холоп твой, всех перекусал же, все вдруг
перепропали, одна собака остался - Кудеяр, и тот по моим грехом
541
( Зачеркнуто моим . ) маленко свернулся, а вперед начаюс на милость
Божию, толко Бог грехов не помянет, и того ту не будет же. А коли меня,
холопа твоего (В рукописи твоег), ко царю принесли только чють жива, а о
чем меня царь спрашивал, и яз что говорил лежа перед царем, и яз, холоп
твой, написав да х тебе, ко государю, послал с Офонасьем, а иные речи
Офонасей сам да и все слышели, а Нагай толмачил, твой государев
толмачь. А шутил яз, холоп твой, у тебя, государя, за столом тешил тебя,
государя - а нынече умираю за Бога да за тебя ж, государя, да за твои
царевичи, за своих государей. И за тех изменников царь хотел казнити. Да
еще Бог ( Бог повторено и зачеркнуто. ) дал на свет маленко зрети да твое
государево имя слышети, да опять царь разгодал да молыл: «Тот, деи, свое
чинит, своему государю служит», да меня, холопа твоего, отослал в
Манкуп город да велел крепити да мало велел ести давати; толко б не твоя
государьская милость застала душу в теле - ино было з голоду и с наготы
умерети. А нынече молю Бога за твое государево здоровье и за твои
царевичи, за свои государи; да еще хочю у владыки Христа нашего Бога,
чтоб шутить за столом у тебя, государя, да не ведаю, мне за мое окоянство
видат ли то: аще не Бог да не ты поможешь - ино некому. Да в твоей ж
государеве грамоте написано, кое ты пожалуешь выменишь меня, холопа