Новгородской земли. С конца XIV в. Швеция находилась под властью датских королей
(Кальмарская уния), так что, когда в конце XV в. московский государь Иван III
присоединил Новгород и взял в свои руки его дипломатические сношения, Швеция не
была самостоятельным государством. Как Иван III, так и его потомки относились с
явной враждебностью к многочисленным попыткам шведских правителей
освободиться от датской власти: датские короли были традиционными союзниками
Руси, и Иван III даже помогал в 1497 г. датскому королю в войне против шведского
правителя Стуре (см. ниже, прим. 11). Отсюда и установилась традиция сношений со
Швецией через Новгород: правители царской «вотчины», Новгорода, сносились с
правителями «вотчины» датских королей - Швецией.) (так ведь велось исстари в
течение нескольких сот лет, еще при князе Юрии, да при посадниках
Новгородских, а у вас - при князе Магнусе, который ходил войной к
Орешку ((при князе Юрье да при посадниках Ноугородцких, а у вас при Магнуше
князе, которой приходил к Орешку. - Имеется в виду московский князь Юрий
Данилович, занимавший несколько раз новгородский престол и в 1323 г. ходивший во
главе новгородцев в поход на шведов (на Неве), и шведский король Магнус Эриксон,
занимавший с 1333 г. шведский престол. В 1348 г. он предпринял поход (под предлогом
обращения в католичество) на новгородский Орешек; поход был отбит новгородцами,
обращавшимися за помощью к московскому князю Семену Ивановичу Гордому.
Дальнейшая судьба Магнуса (в 1356 г. он попал в плен к датскому королю и в 1374 г.
умер на чужбине) дала повод к появлению в русских летописях рассказа о его
неудачном крестовом походе и так называемого «Рукописания Магнуша», в котором
шведский король, указывая на свою трагическую судьбу, советует потомкам не нападать
па Русь. Из новгородских летописей (ср. напр.: ПСРЛ, III, 227) эти сказания проникли в
общерусские летописи времени Ивана Грозного - Никоновскую летопись и Степенную
книгу (ср. напр.: ПСРЛ, X, 224).), и потому мы послали охранную грамоту по
прежним обычаям и хотели даровать тебе по прежним обычаям мир с
нашими вотчинами - Великим Новгородом и Ливонской землей. Но ты
епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью и
поэтому из этого ничего не вышло. С архиепископом Павлом была послана
охранная грамота, - так почему же ты к нам в течение всего лета не
прислал послов? А мы были в своей вотчине, в Великом Новгороде, и
ждали, что ты смиришься, а военных действий не вели нигде, разве что
какие-нибудь мужики столкнулись между собой на границе. А если
некоторые люди, оторвавшись от наших передовых частей, и повоевали в
Финской земле, то это случилось потому, что когда мы отправили с
337
епископом Павлом охранные грамоты на послов, эти люди уже далеко
зашли - мы приказали их вернуть, но не успели, поэтому они и повоевали.
А Ливонскую землю мы не перестанем завоевывать, пока нам ее Бог
даст. Злое же дело начал ты, как только сел на государство и наших
великих послов, боярина нашего и наместника Смоленского Ивана
Михайловича Воронцова, дворецкого нашего Можайского Василия
Ивановича Наумова и дьяка нашего Ивана Васильева сына Лапина
неповинно и с глумлением велел ограбить и обесчестить - в одних
сорочках их оставили! (И послов наших великих...неповинно за посмех велел еси
ограбити и безчествовати, в одных сорочках поставили. - «Великие послы» Ивана IV, И.
М. Воронцов и другие, находились в Швеции с июля 1567 г. по июнь 1569 г. Во время
их пребывания там им пришлось стать свидетелями и даже отчасти жертвами
государственного переворота 1568 г.; статейный список Воронцова, сохранившийся в
«Шведских делах» (Сб. РИО, т. 129, № 12), содержит замечательное описание
последних дней Эрика и воцарения Иоганна. В августе 1567 г. послам стало известно,
что Эрик сошел с ума - стал «не сам у собя своею персоною», как деликатно объяснили
Воронцову шведы (Сб. РИО, т. 129, стр. 134). Воспользовавшись душевным
расстройством Эрика, его враги - представители преследуемой им феодальной знати -
начали подготовку государственного переворота. Арестованный Эриком Иоганн вновь,
при не вполне ясных обстоятельствах, обрел свободу. Шведский рейхсрат
(государственный совет) предложил Эрику отклонить заключенный его послами
договор с Иваном IV (Форстен, Балтийский вопрос, т. 1, стр. 399 - 400). Послам заявили
о невозможности выдать Катерину - «законную жену живого мужа» (Сб. РИО, т. 129,
стр. 154 - 155); Воронцов и его товарищи безуспешно напоминали, что такое
обязательство было дано шведскими послами в Москве (в том числе и Нильсом
Гюлленгаерной, членом рейхсрата). Фактически руководство переговорами не
находилось уже в руках Эрика, - сам он тайно извещал послов, что,, если ему удастся
расправиться с Иоганном, то он передаст им Катерину (там же, стр. 158, 163). 29
сентября 1568 г. Иоганн одержал победу над Эриком и вступил в Стокгольм - «и того
же часу пришли на посолской двор многие немцы...и людей пограбили, да и самих
послов ограбили, оставили в одних рубашках» (стр. 168). Погром был приостановлен
герцогом Карлом Зюдерманландским, более дальновидным политиком, чем его брат. В
течение некоторого времени послов подвергали шантажу: требовали, чтобы они
написали Ивану IV, не упоминая об учиненном над ними грабеже и указывая, что они
«здоровы»; послы отказались «лгати своему государю» (стр. 169). В октябре они были
высланы в Або; в мае 1569 г. их выпустили оттуда и отправили на Русь (стр. 170).)
А ведь это такие великие люди: отец того Ивана, Михаил Семенович
Воронцов, был нашим наместником в нашей вотчине, в Великом
Новгороде; а прежде никогда не бывало, чтобы от нас, государей, ходили
послы в Шведскую землю: послы всегда ходили от новгородских
наместников! А наказание на послов возложено напрасно, якобы за то, что
они за твоей женой приехали, а они не сами приехали: прислали их, а
послали их из-за вашего же вранья: сказали, что тебя в живых пет. Если бы
сказали, что ты жив, как же было твою жену просить? Каждый знает, что
жену у мужа взять нельзя. И тебе надо было пенять на своего брата ЭрикаР
да на его советников, которые с ним делали это дело обманом.
338
А послы наши, боярин и наместник Смоленский Иван Михайлович
Воронцов с товарищами приняли страдания п глумления из-за твоего
недомыслия.
Произошло это все таким образом: прежде всего, вскоре после твоей
свадьбы стало известно, что твой брат Эрик подверг тебя заточению, а
после этого стало известно, что ты скончался. И мы, прождав года с
полтора, послали к твоему брату, королю Эрику, гонца своего Третьяка
Андреевича Пушечникова узнать, жив ты или нет, чтоб брат твой Эрик,
если тебя нет в живых и детей у тебя также нет, прислал к нам, ради наших
милостей. Катерину, сестру брата нашего короля Польского и великого
князя Литовского Сигизмунда-Августа, а мы его за то пожалуем -
освободим от сношений с наместниками нашей вотчины, Великого
Новгорода, и начнем с ним сноситься сами. А просили мы Катерину,
сестру брата своего, для того только, чтобы, взяв ее, отдать ее своему брату
Сигизмунду-Августу, Божьей милостью королю Польскому и великому
князю Литовскому, а у него взять за сестру его Катерину свою вотчину,
Ливонскую землю, без кровопролития, в не по той причине, которую
измыслили лгуны и бездельники; в этом деле нет никаких причин, кроме
тех, о которых мы писали выше.
Тебя же от нас спрятали; ведь если бы мы знали, что ты жив, разве мы