«Жизнь людская всего лишь одна…»
Жизнь людская всего лишь одна.Я давно это понял, друзья,И открытия делаю я,Наблюдая за ней из окна.Там прохожий под ветром дрожит,И собака большая бежит,После вьюги полночной с утраБелым снегом сияет гора.
Даже в самом начале весныЧеловеки бывают грустны,И в отчаянье приходят они,Если время проводят одни.Я совсем не мелю языком —Этот опыт мне очень знаком,Чтобы весело жить, не болеть,Очень важно его одолеть.
И конечно, поэт ВладиславХодасевич безумно не прав —Только мусор, и ужас, и адУловил за окном его взгляд.И добавлю, что Хармс ДаниилТоже скептик неправильный был —Злые дети играли с говномЗа его ленинградским окном.
Не горюй, если сердце болит!Вон в коляске слепой инвалид —Если б был он без рук и без ног,Далеко бы уехать не смог.Но имея коляску и пса,Не снимает руки с колеса,И хорошие разные сныНаблюдает заместо весны.
Умирает один и другой.Человек без ноги и с ногой.Но подумаю это едва —Распухает моя голова.И опять за огромным окномЖизнь куда-то бежит с фонарём,Жизнь куда-то спешит налегкеС фонарём и тюльпаном в руке.
«Стихи Набокова. Америка. Апрель…»
Стихи Набокова. Америка. Апрель.Подсчитаны мои потери,И слёзы высохли, и запоздалый хмельРазвеялся. Глазею – и не верюНи первой зелени, ни розам на столе.Не теребите, Бога ради!Иной паломник и в Святой ЗемлеНе обретает благодати.
Разлукой мучаясь, с трудом переходяВ разряд теней, довольных малым,Вдруг видишь, что асфальт в испарине дождяСияет нефтью и опалом.Вот Бог, а вот порог, а вот и новый дом,Но сердце, в ритме сокровенном,Знай плачет об отечестве своёмОсиновом и внутривенном.
Весна в Америке! Плывёт вишнёвый цветПод месяцем, горящим низко.Косится в сторону, закутываясь в плед,Пышноволосая сл авиетка.Америка и Русь – беседа всё течёт —Не две ль, по сути, ипостасиЕдиного? Но вот в стаканах тает лёд,Зевок, другой… Пора и восвояси.
Пора, мой друг, пора. Запахнет резедой,Вскричит встревоженная птица,Тень Баратынского склонится надо мнойС его заветной заграницей.Я дальней музыке учился по нему,Сиял Неаполь, пароходы плыли…И кто-то трезвый, втиснувшись во тьму,Захлопнет дверь автомобиля.
Ночь царствует. Витийствует гроза.Глаза опухшие закрыты.На свете счастья нет, как некогда сказалОдин отказник знаменитый.Ревёт мотор, гудит, по крыше бьёт вода,Сады, витрины, развороты.Я одиночества такого никогда…Молчу, молчу. У всех свои заботы.
Молчу, дрожу, терплю, грядущего боюсь,Живу шипением пластинокЗатёртых, призрачных, и больше не гожусьДля просвещённых вечеринок.
………………………………………
………………………………………
Гроза, гостиница, бродяга на скамье.Ступай и пой, покойся с миром.В безлюдном холле заспанный портьеСклонился над своим Шекспиром.Гремит ключами, смотрит в спину мнеС какой-то жалобной гримасой,Пока в полнеба светится в окнеРеклама рубленого мяса.
Привычка жить… наверно. Всё равно.Душа согласна на любое.Включи другой канал, трескучее кино,Стрельба, объятия, ковбои.Проснусь – увижу луч, умру – увижу тьмуИ, погружаясь в сумрак дымный,Я одиночества такого никому…Гори, гори, звезда моя, прости мне…
«Спи, патриарх, среди своих словарных…»
Спи, патриарх, среди своих словарныхОтар. По недопаханной степиКозлища с агнцами в слезах неблагодарныхСлоняются.Не убивайся, спи.Лежи в обнимку с беспробудной лирой,Старей во сне, и сам себя цитируй,Пристанывай, вздыхай о тех ночах,Лицом врастая в бурый солончак…Пускай другой, поющий и пропащий,Которому загубленное слаще,Незваный гость на воровском пиру,Ошибкой выйдет к твоему костру…Пускай другой, и любящий другую —Дорога оренбургская долга, —Сближенье звёзд вполголоса толкуя,Не различает друга и врага —По вытоптанным пастбищам овечьимПускай бредёт, ему томиться нечем,В чужой степи, без окон и огней —Ему и жизнь, чтобы с ножом по ней…