Наконец Валерии все это надоело. После очередного запоя Олег осуществил крепко сидящую в его мозгу идею освобождения от плоти и земной скверны, и поступил он вполне в духе человека, дошедшего до точки: удавился на капроновой бечевке.
У Валерии был хороший предлог сменить двухкомнатную квартиру, где все это произошло, на развалюху-однокомнатную с доплатой. Куда ушли все эти деньги, объяснять, наверное, не нужно. Ни Сережка, ни маленький Толька их, конечно, не увидели. После пресловутого августовского кризиса 98-го Сережка сбежал из дома. Говорят, в конце осени кто-то видел его на вокзале. Трехлетний Толька тогда еще держался своей алкоголички-матери, которая то ревела, как белуга, слезами раскаяния, обнимая его и терзаясь от собственной материнской несостоятельности, то напивалась, била его или игнорировала. Трижды ее собирались лишить родительских прав, но она божилась и клялась, и ей почему-то верили.
Так они и подошли к рубежу веков и тысячелетий...
Однажды, погожим весенним вечерком, в их обшарпанную дверь залихватски постучали: "тук-турутуктук- тук-тук!" Казалось, с таким стуком должно было приходить само счастье...
Опухшая от очередного запоя Валерия поднялась с продавленного дивана и хрипло окликнула сына. Толика не было, и ей пришлось ползти к двери и открывать самой.
На пороге стоял парень лет двадцати семи в поношенной матерчатой куртке и потертых джинсах...
"Здравствуй, дикарь! Вот ты и стал моим избавителем! Кстати, ты не замечаешь, что держишь меня вверх ногами? Все бы ничего, да только в материальном мире я такие штучки не намерен спускать никому!"
А рабочий все вертел в руках огромную куклу, перепачканную землей и с оторванным лопатой рыжеволосым скальпом. Хотел отбросить в сторону, но случайно заглянул в стеклянные глаза...
На лице неожиданного гостя играла приветливая улыбка.
- Валерия Владимировна? - спросил он. Зубы его выступали вперед, как у коня, и, словно вправляя их, он прижал ладонь ко рту. Выражение лица отладилось.
- И что? - Курбатова держалась за дверь, соображая, кто это такой и что ему нужно.
- Ваш сын гуляет во дворе.
- Знаю, а вам что за дело? Это мой сын. Я отпустила его. Он что-то набедокурил?
- Нет-нет! - незнакомец снова обаятельно улыбнулся и снова "вправил" зубы на место. - Можно?
Она покачнулась и впустила его в грязную прихожую. Однако парень прошел прямиком в комнату.
- Чего вам здесь?.. Вы снова по поводу...
- Успокойтесь, Валерия Владимировна, я не по этому поводу, - усмехнулся незнакомец и открыл форточку.
Курбатова решила - черт с ним - и вернулась на свой диван. Ноги дрожали, душа просила выпить. Парень с интересом разглядывал ее, но в бледно-голубых глазах его не было даже намека на осуждение, и это расположило к нему Валерию. Ни осуждения, ни презрения, ни жалости. Всем бы так - понимать, как ей несладко, и не читать дурацких лекций о вреде алкоголизма...
- Я предлагаю вам сделку на взаимовыгодных условиях, Валерия. Меня зовут Марк. Сразу скажу: я не сектант, не педофил, не извращенец и не убийца. К органам правопорядка я тоже не имею никакого отношения. Я - простой рабочий. Такой же, как миллионы в стране деревьев с белыми стволами... Толик, ваш сын - такой же заброшенный ребенок, как миллионы... Никому не будет плохо, если некоторое время один из миллионов погуляет возле дома с другим из миллионов...
- Как это - погуляет? - не поняла Валерия. Для ее мозгов такая простая схема была слишком нереальной. Просто погуляет?! Ему от нее что-то нужно, просто так даже чирей не садится...
- Ну, как это - как это... - усмехнулся Марк и взглянул в окошко, затем ковырнул пальцем в засохшей земле комнатного кактуса, который все еще каким-то чудом продолжал жить на подоконнике. - Приблизительно так, - он лизнул испачканный палец, покривился и вытер его о пыльную занавеску, - так, приблизительно: беру я вашего сына за руку, мы спускаемся по ступенькам, выходим на улицу. А после мы топаем куда глядят глаза. Правда, каждый вечер я неизменно возвращаю его в... гм... лоно семьи. Вы не станете со мной спорить, Валерия Владимировна?
- А мне что с того? Хоть сейчас... - ляпнула она и пожалела, что рано согласилась не подумавши: из этого, пожалуй, можно было бы извлечь какую-нибудь выгоду...
- Вы не совсем поняли меня, Валерия Владимировна. Вы должны убедить Толика в том, что я - его отец...
- Че-е-его?! - Валерия вылупила на него выцветшие глаза.
- Он ведь не помнит вашего мужа? Может быть, кто-то и сказал ему, что именно случилось с Олегом, мир не без "добрых" людей. Но в возрасте Толика легко веришь хорошему, потому как хочешь в это верить. Я обязуюсь даже приодеть его...
- Слушай, а не пойти ли тебе отсюда, Марк или как там тебя еще?!
Тогда он усмехнулся и вытащил то, что скрывал не то под курткой, не то в рукаве - во всяком случае, Валерии показалось, что запечатанную бутылку водки он сотворил из воздуха, но не в этом суть. Это была она - родная, беленькая, по которой исстрадался изношенный организм. Курбатова впилась в нее глазами и прямо затряслась.