- Хорошо. Я вижу, что мы с вами не сможем договориться, вволю наглумившись, подвел итог хозяин. - Всё! Не надо! Да, мы разговаривали с вашими представителями, и уже не один раз... Прощайте.
Он положил темный предмет на стол и, упершись руками в спинку стула, покачал головой.
- Так ничего и не выходит? - спросила хозяйка.
Ал выдохнул, прикрыл глаза, еще раз качнул головой и прошел мимо волка. Нат проводил его взглядом и посмотрел на Танрэй. Та поднялась и пошла следом за мужем.
- Что ты собираешься делать?
- Сетен был прав. Нам действительно намерены перекрыть кислород. Еще пара лет - и все. Техника выйдет из строя. О, Природа! Как бы хотелось заниматься не чем придется, а тем, к чему лежит душа! Наверное, мне это не светит до конца жизни, он открыл дверь сектора.
- Ты к Тессетену?
- Может быть. Тут разберется только он.
- Я могу тебе помочь?
Ал оглянулся:
- Нет.
Она развела руками.
Нат положил морду на лапы. Свежепорванное в утренней драке ухо снова дало о себе знать. Побаливал и бок, которым он ударился о камень, скатившись в обрыв вместе с хромым вожаком только клочья летели! Славно повеселились. Жаль только, что желтый пес охромел не благодаря ему. Неужели свои постарались? Или от хозяев получил? Дикари не слишком церемонятся с питомцами: чуть что не так - получи!
Танрэй присела возле него на корточки и погладила промеж ушей:
- Как ты, мой старый вояка? Когда же ты перестанешь драться, Натаути? Будешь есть?
Волк встряхнулся. Есть ему не хотелось: еще и двух дней не прошло, как он изрядно полакомился длинноногой пятнистой с копытцами. Хозяйка улыбнулась, потому что, встряхнувшись, он как бы отрицательно покрутил головой, дескать, нет, и пришибленно прижал больное ухо.
- Сейчас допишу - и поедем куда-нибудь. Подождешь?
Да, было бы куда лучше, посиди ты дома. Охота мне была с больным боком тащиться за тобой!.. Хотя, может, оно и к лучшему: ушиб лучше расходится, когда двигаешься. По крайней мере, глухая и нудная боль становится менее глухой и не такой нудной.
Волк поднялся и пошел за нею. Танрэй уселась и снова занялась своими бумажками. Нат привалился к ее ногам.
- Натаути, мне и так жарко! - но, видя, что бороться с этим бессмысленно, молодая женщина поставила ступни на его ребра. Волк закрыл глаза от блаженства: легкие ножки хозяйки, когда она увлекалась своим занятием, елозили по шкуре и разминали ноющий ушиб.
Наконец она встала и причмокнула губами:
- Идем, песик!
Пёсик... Хорошо тебе, ты не видела своего "песика" сегодня утром... И пару дней назад, когда он с горящими желтыми глазами набрасывался на несчастное рогатое животное, валил его на землю и впивался огромными клыками в пульсирующее, стиснутое ужасом, горло, а затем рвал, рвал кусками, клочками, пока не насытил жаждущую плоть и пустой желудок... Тебе не грозит этого увидеть, хозяйка.
Нат окинул взглядом ее слегка округлившуюся фигуру и нашел, что она ведет себя, как здешние жительницы, которые, будучи в "священном состоянии", не отрезали себя от кипучей деятельности и не ходили, как многие цивилизованные оританянки, подобно керамическим изделиям - такие и тронуть страшно: вдруг рассыплются? Он одобрял это, но её-то, конечно, меньше всего интересует мнение волка.
Ну, идем, так идем. Куда?
На улице Танрэй встретила одного из своих учеников, Ишвара. Тот подошел к ней и слегка поклонился, как это делали мужчины на просвещенном Оритане:
- Будь здорова, атме! - сказал он и показал книги. - Я хотел сдаваться...
Танрэй стало смешно. Вообще день сегодня какой-то несерьезный, а тут еще и Ишвар, который упорно пытается научиться языку ори и в связи с этим ломает собственный язык. Он способный ученик: именно в нем Паском практически сразу, без заминки, определил наличие древнего "куарт" с Севера, Атембизе.
- Ты хотел, наверное, сдать урок? Но я сейчас планирую прогулку и не буду против твоей компании, - нарочно медленно и растягивая слова, чтобы он мог отделить одно от другого, произнесла Танрэй.
Ишвар опечалился:
- Атме сердится на меня?
- Почему?! - но она уже поняла, что слишком сложно закрутила фразу, и поправилась: - Идем с нами, Ишвар...
Лицо туземца прояснилось:
- Атме уже не сердится?
Нат фыркнул. Тут коту облезлому понятно, что она и не сердилась. Неужели так трудно выучить речь, на которой говорят хозяева? Ему, несмышленышу, уже через год от рождения были известны все слова ори.
Но Танрэй не знала, о чем думает волк, да ее это и не беспокоило. На улице было прохладнее, чем всегда, правда, иногда землю ощутимо трясло. Не так давно наводнением залило всю долину, которая лежала в двухстах кеуру от плато, на котором стоял Кула-Ори. Кронрэй, стоит сказать, утверждал, что самому городу это нисколько не повредит, ибо таковы топографические особенности района, на котором он воздвигнут, но ведь по-всякому бывает. Сейчас происходит такое, чего пятьсот лет назад и быть не могло. В те благодатные времена все было куда более определенным: если в такой-то день шел дождь, то через полгода в такую-то неделю будут заморозки. Сейчас подобное не проходит. Сейчас то же самое и с людьми, и с животными - живут хаотично, хаотично и умирают, все чаще от болезней да от стычек...