Альджамас — «арабизированное» В.Г. название чудесного камня адамас, описанного в «Естественной истории» Плиния (алмаз или, по мнению нек. исследователей, корунд). Упоминание алмаза и темные намеки на «роковое» материнское наследие связывают стих. с Н. Тэффи, обожавшей перстни с драгоценными камнями и воспевшей эти камни в поэтическом сб. «Семь огней» (1910); есть среди них и адамас:
С темой стих. соотносится уничижительная и, вероятно, известная В.Г. рецензия на «Семь огней», где В. Брюсов писал: «Увы, ожерелье г-жи Тэффи — из камней поддельных».
«Почему очень немногие люди…»*
Фрагмент лекции, читавшейся В. Г. во время гастролей 1917–1919 гг. См. ниже в разд. «Владимир Гольцшмидт в мемуарах и критике» отчет о лекции 1919 г. в Перми.
Сердце Эльзы — Эльзы сердце*
Название стих., возможно, навеяно легендой о Лоэнгрине и оперой Р. Вагнера «Лоэнгрин»: сердце благородной героини Эльзы разорвалось от горя при разлуке с возлюбленным рыцарем лебедя Лоэнгрином. Напомним, что сестра В. Г. Анна, выступавшая в «Кафе поэтов», была оперной певицей.
Мой гимн*
Программное стих. В. Г., в котором он отрекается от прежних соратников по футуризму («Что мне поэты Маяковский, / Давид Бурлюк Каменский с Камы»), кот. по его мнению променяли «искусство жизнь создать» на пустые тексты и вместо сотворения новой жизни предлагают лишь «жизнетворческие хламы».
Жизнебойца — неологизм образован в отталкивании от часто встречающегося у В. Каменского неологизма песнебоец.
Ковбоец — см. комм. к стих. «Ниночке голубой…».
Пускай в парче горю огнями / И в алошелковых цветах — см. комм. к стих. «Моя мираоснова».
Рахитики — В. Г. мог заимствовать это выражение из статьи-манифеста В. Маяковского «Капля дегтя»: «вы — или неспособные носить оружие рахитики или старые мешки, набитые морщинами и сединами, дело которых думать о наиболее безмятежном переходе в другой мир, а не о судьбах русского искусства» («Взял. Барабан футуристов», 1915).
Несколько слов о искусстве и о живой красоте*
еще один программный текст В. Г., наиболее детально отражающий его концепцию «футуризма жизни». Здесь В. Г., как и др. футуристы, опирается на идеи «театрализации жизни» Н. Евреинова (см. его кн. «Театр как таковой», 1912 и «Театр для себя», 1915-17), однако призывает к полному отождествлению жизни и искусства: «Вы воспитали живую красоту она сроднилась и живет с вами и из искусственной стала естественной».
Памятник Владимира жизни поставленный собственно ручно в г. Москве 12 апреля 1918 г.*
Подробности об этом знаменитом перформансе В. Г. на тему «Exegi monumentum» см. в разд. «Владимир Гольцшмидт в мемуарах и критике». Текст перекликается со стих. В. Каменского «Василий Каменский — Живой Памятник» («Звучаль веснеянки», 1918).
Ваш тон держать в хорошем стиле / Лишь мертвецов на пьядестал сажать — ср. у Каменского: «Чтить и славить привыкли вы мертвых / Оскорбляя академьями памятниками».
При жизни памятник кую — ср. у Каменского: «Пора возносить песнебойцев / При жизни на пьедестал».
Раджей — Г., проповедник йоги, часто читал лекции в темно-бронзовом гриме, благодаря кот. напоминал аудитории индуса.
«Часто до противности и надоедания…»* — в данном тексте ощутимо характерное для В.Г. использование мотивов «Also sprach Zarathustra» Ф. Ницше, точнее говоря — расхожего «ницшеанства» 1910-х гг.