Вызвать Афа? Я могу. А что потом? Я выжата до предела. Следующий обряд просто вырвет меня из тела на неопределенный срок. Почти любое мое проклятье сейчас будет в полсилы, в лучшем случае. Кинжал прекрасная опора в битве, но только в том случае, если со мной все в полном ажуре, а если как сейчас, то он скорее добьет меня, чем спасет.
И потом, я не только не хочу чужого к себе внимания, но и не хочу убивать никого! Вообще никого! Будь моя воля, я бы сделала все, чтобы обойтись вообще без жертв. Еще ни разу у меня не выходило исполнить обещание перед Великой так, чтобы за мной не вилась дорожка из тел, но каждая новая жизнь, новое тело и, в каком-то смысле, новая я, желает сохранить как можно больше жизней.
Вот и выходит, что пока я одна. Альтернатива призыва - побег. Да, сбежать сейчас единственный выход, хотя и временный. Но сбежать на моих ногах и с моими ранами просто нереально. Как и сбежать из этого подвала. Мне нужен свежий воздух, хоть немного света, солнечного тела и хотя бы день без пыток, чтобы восстановить сияние собственного источника. Именно поэтому я и согласилась на повинный столб.
В каждом городе или поселении в землях людей имелось несколько видов наказаний. Могли казнить, могли посадить в каземат и пытать, могли отправить в шахты или на другие тяжелые работы, а могли приковать к повинному столбу. Столб - это широкий ствол дерева, обитый железными кольцами и цепями. К нему приковывали преступников, и все горожане могли не только лично убедиться в эффективности местной власти, но и отвести душу, измываясь над пленником. Нет, бить его запрещалось, но вот всячески ругать и проклинать - нет. Меня ожидало короткое выступление в роли главного развлечения горожан.
Я была почти спокойна, что-то в поведении честного главы стражи меня наводило на мысли, что бить и поливать меня помоями он и его воины не позволят, а вот проклятий наслушаюсь всласть. В общем и целом, перспектива радовала меня куда больше, чем предложенное убийство, или возможность остаться в этой сырой камере. А если быть совсем честной перед самой собой, то мне просто хотелось сделать все, чтобы больше не встречаться с моими двумя экзекуторами. Плотное общение с ними после легких пыток могли довести до помутнения рассудка, а нет ничего хуже, чем обезумевшая Посланница! Не хотелось начинать свой путь в этом мире со столь громкого заявления. Я и так уже слишком наследила, а если учесть, что у меня не так много сил для ответных действий, не то тело, чтобы легко лезть в каждую драку, то сохранять самообладание следовало всеми силами.
Примерно с такими мыслями я умыла лицо онемевшими пальцами, утерла его уголком попоны и пристроилась на бок. Стоило накрыться плотной тканью и устроить ноги, как я почувствовала себя самым счастливым человеком. Удивительно, как мало нужно иногда разумному, чтобы начать благодарить богов и верить в святую добродетель. Я не уснула, а скорее провалилась в черноту, но при этом была вполне довольна.
Глава 4
Глава 4.
Лень проявлется там,
где пропадает интерес к Жизни.
(Живые мысли)
Реальность вернулась ко мне через несколько часов, в виде слабых, почти неощутимых пинков старшего палача. Толстяк то ли будил меня, подпинывая под ребра носком сапога, то ли проверял, жива ли еще. Его ученик торопливо отстегивал мои цепи от кольца в стене. Говорить мне с ними не хотелось, поэтому я просто обозначила свое пробуждение тихим стоном. Помогло. Толстяк обрадованно выдохнул, наклонился и поднял меня на ноги.
Я предсказуемо взвыла. Острая, жгучая боль тысячей игл расцвела в голове. Рухнула на колени и захлебнулась собственными слезами. Ребята все поняли и, подхватив мое тело под мышки, поволокли из камеры. Не могу сказать, что мне от этого стало намного легче. Израненные ноги волочились по сырым холодным камням, даря массу самых ярких ощущений, но это было все же лучше, чем попытки идти самой.
Пока меня тащили, я старалась быстро привести себя в чувство. За время, проведенное здесь, пришлось сильно повысить свой болевой порог, если вообще его не отключить. Спрятать собственный рассудок поближе к вечному источнику и даже забыть, что я живу. Но сейчас требовалось вспомнить, что впереди меня ждет не рутинный день, а новые события. Все, что ново, требует максимального внимания. В груди разлилось трепетное ожидание смены обстановки. Если верить вчерашнему гостю, то сейчас меня прикуют к столбу, а там свежий воздух, живая почва под одеревеневшей спиной и теплое солнышко. Я с трудом сдерживала улыбку.