Молодец, мой котик. По крайней мере, у короля проснулся интерес к происходящему, а это намного облегчало мне работу.
- Ваше Величество, возможно, Верховная гадалка говорила Вам, что на Вас лежит проклятие?
Он кивнул и, спохватившись, спросил:
- А где она сама?
- Она устала и пошла отдыхать. К тому же, она сама справиться не может, поэтому и прислала за мной. Она никак не может прийти в себя от случившегося с Его Высочеством, - я заметила, что монарх сглотнул. - Вы должны понимать, что опасность грозит и Вашим дочерям. Боюсь, с ними может случиться нечто подобное, - я выдержала эффектную паузу. - Ваше Величество, Вы согласны стать моим клиентом?
Король ответил не раздумывая:
- Да.
- Тогда вставай, - по традиции я перешла на "ты", хоть это и далось мне нелегко. Монарх выгнул бровь, но ничего не сказал. - И садись на стул.
Я поставила два стула вокруг журнального столика друг напротив друга. На шатающихся ногах, но, не растеряв своей величественности, мой венценосный клиент выполнил указания, с облегчением опустившись на стул. Кузьмяк тут же запрыгнул на стол и сел возле левой руки короля. Из вещь-мешка я достала необходимые мне магические предметы (на этот раз только настоящие, потому что втираться в доверие или производить впечатление не было никакой необходимости -- у Его Величества Ролана IV попросту не было иного выбора): две черные свечи, алмаз неправильной формы и красную довольно потрепанную ленту. Последняя мне еще от Наставницы осталась, а ей, по ее же словам, через поколения перешла от самой Исиды. Хотя это меня немного смущало, потому что тогда тряпица уже давно должна была бы истлеть. Однако в ее магических свойствах я ни капли не сомневалась -- сама уже много раз ею пользовалась.
Поставив свечи по правую и левую руки, я положила алмаз между королем и собой. Ролан (теперь, когда я перешла с ним на "ты", он стал для меня просто очередным обычным клиентом, а потому никакие цифры в имени больше не были нужны) как завороженный следил за моими действиями. Я прекрасно видела, что для него это все впервые. Как и положено, при его дворе была Верховная гадалка, но сам он никогда не пользовался ее профессиональными услугами для себя самого, считая ее кем-то вроде доброй тетушки. Я бы могла поспорить на что угодно, даже на черную шкуру Кузьмяка, что Ролан всего лишь боялся того, что могут делать гадалки. Но он был слишком горд, чтобы это признать. И если бы не печальные обстоятельства, то он бы и меня к себе близко не подпустил.
- Положи левую руку на камень.
Мужчина повиновался, и я накрыла его ладонь своей, а затем обвязала наши руки, не без помощи котенка, красной лентой. Острая боль пронзила мою ладонь, и я напряглась, чтобы удержать ее в себе, иначе мне пришлось бы еще приводить в чувство ослабленного от слишком долгого сна короля. Ему сейчас могла навредить даже обыкновенная царапина. Кузьмяк правильно расценил мою мимику: я сдвинула брови на переносице и показывала глазами вниз. И котенок, кивнув, положил свою лапку поверх моей руки, не забыв вонзить один коготь в плоть. Боль тут же отступила, мой лоб разгладился, и стало легче дышать. Мысли прояснились, и я начала впитывать в себя поток информации, льющийся через алую ленту от короля ко мне. Яркие, красочные и черно-белые картинки запрыгали перед моими глазами. Многое из того, что я из них узнала, навсегда останется моей тайной, а в противном случае: голова с плеч и пятая точка на кол. Хотя я и сама бы никогда ничего никому (строгое правило трех Н) не рассказала: все, что я узнаю во время сеансов, навечно остается только между мной и клиентом, если только он сам не попросит об обратном. Единственный, кто еще посвящен -- это мой фамильяр Кузьмяк. Работа у него такая.
Взяв правую свечу, я капнула воском на свою руку. Черное пятно расплылось по ладони и запузырилось. Ролан дернулся, но я его удержала, внимательно наблюдая за устрашающей и расползающейся уродливой кляксой на моей руке. Пятно постепенно приобретало форму идеального ромба, который пересекала ровная линия. Мои подозрения только подтвердились. Кузьмяк всадил коготь в пятно воска, и оно мгновенно испарилось, оставив после себя только еле уловимый запах тухлых яиц.
- Что э... - не выдержал король.
- Тс! - шикнула я. - Потом расскажу.
- Но...
- Тихо!
Ролан поджал губы, но замолчал. В другое время и при других обстоятельствах меня бы уже четвертовали. Посметь дерзить королю может отважиться только отчаянный самоубийца. Сейчас же монарх был вынужден полностью подчиниться мне.
А я тем временем изучала собственную руку: на моей ладони остался ромбовидный ожог -- проклятие пыталось проникнуть в меня. Я взяла вторую свечу и проделала с ней то же самое, что и с первой. Ромб полностью исчез, а воск стал кристально прозрачным и сам стек по руке. Больше опасность мне не грозила. А вот с Его Величеством дело обстояло намного сложнее.
- Ролан?
- Кто?.. Что?.. А... Да.
- Закрой глаза и слушай мой голос.
- Но...
- Не спорь! Делай, как говорю. У нас мало времени. Ты понял?
- Понял.
Когда король зажмурился, я развязала ленту и убрала свою руку, и Ролан тоже снял свою с камня. Алмаз теперь был покрыт темными пятнами, и Кузьмяк провел по ним своим пушистым хвостом, стирая их.
- Поднеси камень к сердцу и держи так, пока я не скажу, чтобы ты отдал его мне. Так, молодец.
Кузьмяк задул свечи, и оставшийся дымок вместо того, чтобы растаять в вечернем воздухе, стал расти и плотным кольцом заключил всех нас в свои объятия. Сквозь распахнутое окно ворвался мощный поток ветра и попытался развеять дымовую завесу, но она даже не шелохнулась. На подмогу ревущему ветру появились молнии, но и они не смогли пробиться сквозь невесомый щит. Крупный град падал на нас сверху, но, не долетая нескольких сантиметров, испарялся. Стихия разбушевалась не на шутку, но ведомый моим голосом король оставался спокоен.
- Тише. Все хорошо. Дыши медленно и глубоко. Думай о своих детях. Обо всех детях. О том, как сильно ты хочешь их защитить и как сожалеешь о смерти сына. А теперь возьми камень в обе ладони и приложи его сначала ко лбу. Так. Затем к левой щеке. Левой! Да. Теперь к правой. Верно. И к губам. Отдай камень мне. Можешь открыть глаза.
Я взяла обжигающе холодный алмаз. И это несмотря на то, что монарх держал его в руках довольно долго. Стиснув зубы, я проделала с камнем то же самое, что и Ролан. Постепенно вещица в моих руках начала теплеть. Порывы ветра, град и молнии прекратились, поэтому в дымовом щите больше не было необходимости. Кузьмяк спрыгнул со стола на пол, обошел вокруг меня и короля, и дым рассеялся, не оставив после себя никаких свидетельств своего существования. Затем котенок запрыгнул ко мне на колени, дотронулся лапкой до алмаза, принюхался к нему, попробовал на зуб и удовлетворенно кивнул.
После этого фамильяр переполз на стол и с наслаждением на нем развалился, вытягивая лапы: котик устал, котик наработался, котик должен отдохнуть. Я ничуть не возражала, понимая, сколько собственных сил ему пришлось потратить. Стыдно признаться для гадалки третьей степени, но без этого милого черного пушистого комочка у меня ничего бы не получилось.
Ролан открыл глаза и теперь неотрывно за нами следил. Ему не терпелось спросить, что именно и для чего я делаю, но он прекрасно понимал, что я расскажу ему ровно столько, сколько сама сочту нужным. Поэтому он терпеливо ждал, когда моя душенька соизволит поделиться с ним столь сокровенными тайнами. Душенька соизволила. Кошачья душенька.
- Понимаешь, Роланчик, - Кузьмяк подполз к королю, сел возле него и фамильярно хлопнул венценосную особу по плечу. Теперь я поняла, почему спутников ведьм, колдунов и гадалок называют фамильярами. - Ты только что участвовал в создании революционного оружия. Гордись собой, товарищ!
- Оружия?
- Ну да.
Кузьмяк начал вылизывать свой живот, задрав лапу прямо у носа Его Величества. Король не вынес столь вопиюще непозволительного поведения своего четырехлапого и хвостато-усатого подданного и подался назад. Зря он это сделал, хоть к гадалке третьей степени не ходи. Стул не выдержал такого варварского отношения к себе и с легким скрипом и громким бумом и бахом упал на пол. К чести Его Величества, он не издал ни звука. Монарх перевернулся, встал на четвереньки и, кряхтя, начал медленно подниматься, держась одной рукой за поясницу.
- Ты б поаккуратнее, Твое Величество! - заметил Кузьмяк с искренним сочувствием на усатой мордочке. Хорошо играет, не подкопаешься. - Ты ж сам расшибешься и кости все переломаешь, а нам потом отвечай. Объяснительные всякие пиши: что да как произошло, почему нерадивого самодержца не уберегли. Нас, между прочим, наняли тебя спасать, а не способствовать твоим суицидальным наклонностям. Кира, я правильно это словосочетание употребил?
- Правильно, киса, правильно, - ответила я, наблюдая, как Ролан выпрямляется. В его глазах снова зажглась гордость. Молодец, котик, умница. Больше король не был похож на ходячий немытый труп. Хотя все еще немытый. Душок пропитал всю комнату, и даже открытые настежь окна слабо спасали положение.
- Я его недавно вычитал в одной умной книжке. "Психология личности и ее отсутствие как таковой" называется, - пробормотал котенок, смущенно ковыряя когтистой лапкой стол. В образовавшейся ямке уже спокойно мог бы поместиться желудь. Да уж, некачественные нонче столы пошли. Или плотники. - И я не был уверен в его значе...
- Может, мы все-таки вернемся к моей насущной проблеме, - оборвал фамильяра монарх, прищурившись глядя то на меня, то на притихшего Кузьмяка. - Я, как-никак, ваш клиент.
- Конечно-конечно! - улыбнулась я, указывая на прикроватный пуфик. - Присаживайся.
- Спасибо, постою.
- Как хочешь. Как хочешь, - я развела руками. - Только ты ведь еле на ногах держишься. Ты же давно ничего не ел и не пил.
- Тогда его нужно накормить и напоить.
- Без тебя знаю, умник, - я легонько щелкнула котенка по уху, за что получила взгляд, способный испепелить любого. Любого, кроме меня -- сама так смотреть умею. Я щелкнула фамильяра по второму уху. Кузьмяк вздохнул и, гордо задрав хвост, перебрался на несправедливо отвергнутый королем пуфик. Элею звать пока нельзя. Придется обойтись собственными запасами.
Черствая краюха хлеба, пересоленное засохшее мясо, кусочек сушеного яблока и фляга воды -- вот и все, что мне удалось добыть из вещь-мешка. Гречка не считается, ее не было где варить, а сырую грызть Ролан почему-то отказался.
- Нишево фкушнее не пробовал! - провозгласил монарх в перерыве между жеванием. Кто бы мог подумать, что Его Величество Ролан IV Амарантийский столь неприхотлив в еде, что даже не гнушается пробовать пищу плебеев.
Хотя эту еду кое-что все же отличало от обычной: я прошептала над ней заговор легкого забвения. В отличие от просто заговора забвения, его легкий вариант не заставлял никого и ничего забывать, а лишь притуплял душевную боль. Скорбеть о потере сына Его Величество может хоть всю оставшуюся жизнь (что он и будет делать - я это знала), а пока нужно было спасать отечество от смены династий. Пока мы проводили сеанс, я увидела в алмазе такой вариант развития событий, и он мне не понравился. Сильно не понравился.
Когда король доел мой стратегический запас до последней крошки, да еще и добросовестно пальцы облизал, я протянула ему алмаз, завернутый в шелковый пестрый платочек, и сказала, хитро ухмыльнувшись:
- Ты когда-нибудь мечтал играть в театре?