Чем себя занять, Димка придумать не мог. Вяло поковырялся в тарелке. Посмотрел телик. Посидел за ноутом, набросав план на понедельник. Сходил в душ. И…
«Я просто лягу рядом и обниму». Прижал к себе мягкое сонное тело. Уткнулся носом в волосы. От них пахло шампунем и… больницей. «Я — сумасшедший, — подумал Димка — Потому что мне это нравится». А еще, потому что, конечно, не удержался. Руки сами собой нашли мягкую грудь, сжали. Он начали целовать ей шею, затылок. Руки становились все смелее, пальцы нашли и сжали сосок.
— Дим, я же сплю, — сонно пробормотала Даша.
— Ты спи, спи. Я потихоньку.
Даша рассмеялась, просыпаясь окончательно. Уснешь тут с ним.
Повернулась к Диме лицом, лишив его руки сладкой добычи.
— Ты — грязный извращенец.
— Неправда, извращенец чистый. Потому что только что из душа.
Черт его знает, почему сегодня все было иначе. То ли потому, что он наконец-то смог переключиться со спринтерского подхода на стайерский. Или дело в его пальцах, которых он не отрывал от места, где соединялись их тела. Или положение тел было чуть иным.
Сначала он услышал как, изменилось ее дыхание. Стало легким, прерывистым. Бедра, охватывающие его за талию, сжались сильнее. Пятки уперлись в его ягодицы… И Дима понял, что должен каким угодно образом сдержать себя, но дождаться…
Глухой сдавленный стон. Она выгибается под ним. Ее плоть, и без того тугая, еще сильнее сжимается, ритмично пульсирует, ласкает его, заставляя отдать все, что у него есть, и… Он перестает сдерживаться, одно последнее движение… Глухой сдавленный стон. В руках совершенно не остается сил, и он мягко опускается на нее, щекой к щеке.
— Даш, ты поняла, что случилось?
— Что?
Может, ему все это показалось.
— Ты кончила? — спросил тихо.
Даша смущенно утыкается носом ему в ключицу.
— Еще как. Неужели не заметил?
Дима улыбается, хотя в темноте, понятно, его улыбку Даша не видит.
— Заметил. Но услышать все равно приятно. Хотел обратить твое внимание на то, что у нас это случилось одновременно.
— Это же хорошо?
— Очень. Просто… — Дима помолчал, прикидываю, стоит ли говорить. Решился: — У меня такое в первый раз. У меня с тобой все как в первый раз, — почти сердито добавляет он.
— Ты был такой плохой любовник? — у Даши появляется повод его подразнить, и она его не упускает.
— Никто не жаловался, — Дима меняет тон и нежно шепчет: — Но так, как с тобой, никогда не было. Спасибо.
— Да пожалуйста. С нами, многоопытными женщинами всем божественно хорошо.
Они начинают хохотать одновременно.
Глава 15. Знакомство с родителями и прочее
Утром Димка под чутким Дашиным руководством жарил гренки.
— Даш, да не парься ты так, — Дима пытался отвлечь Дарью, которая впала в глубокую задумчивость при известии о предстоящем им сегодня обеде у Димкиных родителей. Неожиданная идея пришла ему в голову. — Слушай, может, твоих родителей пригласим? Я ведь с ними тоже не знаком.
Даша покачала головой, едва заметно нахмурившись.
— Думаю, не стоит.
Дима выключил плиту, повернулся. Даша сидела с ногами на стуле, сложив это стройное великолепие как хороший зонтик. Подбородок упирался в колено.
— Все еще сердишься на них? За то, что не поддержали тебя… тогда?
— Да нет, за что на них сердиться, дело прошлое, — ответила Даша. И неожиданно серьезно продолжила: — Знаешь, я поняла, что вообще больше ни на кого не держу обиды. Даже на этого урода. Что с него взять? Он психический инвалид. Я уверена, он никогда не будет так счастлив, как я.
— Не будет, это точно, — пробормотал Дмитрий. Обругал себя за несдержанность. С преувеличенно деловитым видом полез в шкафчик за тарелками.
— Дима?
— М-м-м?
— Что ты сделал?
— Ничего.
— Тихомиров!?! — Даша повышает голос.
Дима повернулся. Решился посмотреть в глаза.
— Я просто… справки навел.
— Какие, к черту, справки?!
Тихомиров поморщился. Но сказавши «А»… Пришлось рассказывать остальное.
— Есть у меня знакомые… в органах. Я узнавал… Нашли его. Не знаю, почему тебя не вызывали в суд, возможно, потому что твое дело было одно из первых… Да и недостатка в свидетельских показаниях не было. К тому же, этот урод не отпирался. Короче, посадили его, — на последних словах Дмитрий вздохнул с явным сожалением.
Даша смотрела на него — потрясенно и недоверчиво одновременно. Потом покачала головой.
— Это ведь еще не все, правда?
Димка поморщился. В принципе, факты почти все. А намерения…
— Дима, что еще?! Говори немедленно! — вот теперь она кричит. В глазах — страх.
Блин, напугал любимую женщину. Надо договаривать.
— Я хотел… заплатить кому-то… из заключенных. Возможности такие есть. Чтобы его… гхм… — сознаваться неприятно, но он не ангел, да. Пусть уж Дашка знает… — чтобы его грохнули там, в колонии.
— И?! Его убили?!
Господи, как понять этих женщин! Неужели в состоянии простить и пожалеть гниду, которая сделала с ней такое?!
— Да, — нехотя ответил он, — но не из-за меня. К тому моменту, когда я узнавать стал, его и так уже замочили, свои же, сокамерники. На зоне насильников не жалуют, знаешь ли…
Дарья неверяще покачала головой.
— Вот зачем ты…
Всхлипнула, махнула рукой, а он увидел, как дрожат ее пальцы. Притянул ее к себе, прижал голову к плечу. Гладил по спине и приговаривал:
— Тихо, тихо, малыш. Все хорошо. Все кончилось. Забудь. Прости меня, что напомнил…
Даша понемногу стала успокаиваться, утихла дрожь, которая сотрясала все тело.
— Зачем ты это хотел сделать?
— Затем, — мрачно ответил Димка, — что за все надо платить. А я не люблю, когда мне кто-то должен.
— Ты кровожадный, — грустно усмехнулась она.
— Угу. И беспощадный. Я злой разбойник Бармалей!
— А не Карабас-Барабас?
— Два в одном, — преувеличенно бодро ответил Димка. Надо срочно выправлять то, что он сам испортил — Дашино настроение.
— Посмотри на меня, солнышко…
Даша подняла на него глаза, и он с удивлением заметил промелькнувшую в них тень мрачного удовлетворения. Он ни секунды не сомневался в правильности того, что собирался сделать. И сделал бы это, в первую очередь для себя, если бы успел. Но если и Даша к этому так же относится, то это еще лучше.
— Спасибо тебе, — шепнула она вдруг тихо. — Никто никогда не делал для меня большего, чем ты. Я не знаю, как отблагодарить тебя.
— У меня есть идея, — пора было завязывать с этим невеселым разговором.
— Какая?
Он шепнул ей на ушко.
— Что, прямо сейчас? — Даша опустила глаза вниз, потом снова посмотрела на него.
— Нет, ну если тебя что-то смущает…
Он забыл об одной черте Дашиного характера. Уж если она принимала решение, то к исполнению приступала незамедлительно. Она покачала головой.
— Ничего не смущает.
Опустилась на колени. Руки ее легли на застежку джинсов.
Тихомиров не продержался на ногах и двух раундов. Со стоном дернул за плечо вверх, поднимая с колен. Опрокинул лицом вниз на стол. Задрал халатик…
Господи, если с каждым разом наслаждение будет все острее, то в следующий раз он просто умрет. Кстати, о прошлом разе… Памятуя о восхитительных ощущениях их совместного оргазма, подсунул руку под Дашин животик. Скользнул пальцами внутрь. Горячо, влажно. «Я же не сделал ничего, чтобы возбудить ее, — мелькнула запоздалая мысль, — или все-таки сделал?»
Он просто рычал, кончая. Потом даже стало неловко. Впрочем, извиняться не стал. Если у женщины был ТАКОЙ оргазм, то ей по фигу, как ты при этом себя вел.
Откинулся назад, выходя из Даши…
— Твою мать!!!
Даша пребывала в слишком расслабленном состоянии, чтобы бурно прореагировать на его вопль. Но все-таки повернулась к нему лицом.
— Ну, что ты там натворил, пока я отвернулась?
Димка поднял на нее глаза. В них застыла крайняя степень изумления.