— И всё же и всё же… — жадность продолжала обуревать торгового распорядителя. — Жалко Зу Аркат вчера ушел на другую сторону хребта, он бы точно решился в отличие от тебя. По монетам я распоряжусь, возьмёшь под личную ответственность. Но Матрону я обязательно поставлю в известность. Пусть она решает, сколько упущенной выгоды стоила твоя трусость.
— Жадность — главная причина бедности, — процитировал слова странного карлика Аз Сит, и вытаращенный взгляд старшего распорядителя послужил достойной моральной компенсацией за совершенно неприкрытую угрозу.
А ещё он вовремя задумался, что нужно срочно отразить в отчёте Матроне. Почёрпнутые в разведке сведения запросто перекроют и любую упущенную выгоду, и даже выгоду от торговли целого сезона. Жадный Амин ещё пожалеет о неосторожно брошенных словах.
Третья глава. Среди людей.
Возвращения республиканцев пришлось долго ждать. Успел немного прикорнуть в удобной сухой ямке. Вернувшийся крупный мужик выглядел хмуро, его напарник просто спал на ходу, рефлекторно передвигая ноги. Они принесли большие весы с чашками на треноге и набор реактивов для проверки чистоты рудного серебра.
— Ваши монеты этим же составом стоит проверить? — Задал я каверзный вопрос ехидным тоном, когда дошло до взвешивания денег в холщовых мешочках.
— Нет! — Резко ответил республиканец, заметно изменившись лицом. — Это честные монеты, в них, как и положено — «белого металла» на три четверти общего веса.
Я взял в руки маленькую монетку из мешка. Ровный кружок в размер ногтя моего большого пальца, толщина где-то миллиметра полтора. На обеих сторонах однотипные выступающие мелкие надписи с указанием веса, такая же надпись чётко вдавлена в боковой гурт. Монеты явно новые, только из-под пресса.
— А с другими вы расплачиваетесь нечестными монетами? — От прозвучавшего вопроса первый республиканец дёрнулся, а второй даже проснулся, захлопав глазами.
— Обычно мы осуществляем меновые сделки товара на товар, — ответил первый мужик, продолжая подкидывать монеты на весы. — Но изредка бывает всякое… — в его голосе послышалась самая настоящая вина.
— Ваш Великий Дом определённо плохо кончит — помяните мои слова… — я покачал головой, выражая большое сожаление. — Ибо самое дорогое, что вообще есть у торговца — это его деловая репутация. Зарабатывается долго и дорого, зато теряется в один момент. Порой вместе с жизнью и даже посмертием, — после моей фразы оба республиканца внутренне сжались, осознав истинную цену возможной ошибки.
В результате мне ещё досыпали пригоршню монетного серебра свыше ранее оговорённого веса. Интересно, какой они сделают вывод из нашей случайной встречи и сделают ли вообще. Впрочем, сильно сомневаюсь, что увижу их ещё когда-нибудь. На прощанье посоветовал им как можно реже попадаться моим мелким соплеменникам на узких горных дорожках. Далеко не все захотят говорить с едой. Они поплелись на выход, а я направился обратно вглубь пещер. Нужно хорошенько отдохнуть перед сменой образа и выходом к людям. Пусть те лучше считают меня захотевшим посмотреть большой мир любимым отпрыском знатного дикаря, нежели хищным карликом или их доверенным прислужником. Меньше будут бояться и задавать глупых вопросов.
Владелец постоялого двора для наёмников в захолустном селении Зуй дальних предгорий Сар Тон поутру привычно обходил своё большое хозяйство. До начала следующего сезона новых клиентов не ожидалось. С уходом последнего торгового каравана жизнь здесь почти замирала. Разве только регулярно захаживали в его таверну спесивые важные дикари, чтобы после хвалиться друг перед другом, сколько они пробовали изысканных блюд настоящих людей. Заказывали сразу много всего, куда больше, чем могли съесть, оставляя после себя кучи надкусанных и испорченных объедков. Сан Тон горцев за людей давно уже не считал. Немного умнее ящеров, да и только. Но именно дикари обеспечивали ему внесезонный доход, обычно расплачиваясь «грязными» монетами, которые получали в торговле от жадных купцов из Береговой Республики. Он сбывал эти же монеты другим дикарям, покупая у них хорошее мясо, дары лесов, а также выращенные овощи и дефицитные ягоды силы. В принципе, грязные монеты можно было всегда обменять у тех же республиканцев по грабительскому курсу. Из-за их подлой политики республиканцев все местные искренне ненавидели, даже те, кто вёл с ними хоть какие-то дела. Только в обмен за что-то реально ценное товар у них был добрым. К примеру, за привезённых из Империи красивых рабов и рабынь с родословной они предлагали качественные изделия из хорошей стали. За натуральные самоцветы давали замечательные цветные ткани и «сладкое зелье радости». Особенно падки на него были важные дикари. Да и дальше на имперской окраине желающих приобщиться хватало, несмотря на действующие там запреты. Всё же это зелье вызывало сильное привыкание и быстро отравляло жизнь тех, кто его регулярно употребляет. Обо всех недостатках зелья республиканцы прекрасно знали, но только наращивали его предложение тут, у них самих, говорят, за его употребление сразу же убивают без лишних разговоров. Мерзкие двуличные твари! Но ему с их торговли прямая выгода. В сезон постоялый двор забивается полностью и ещё приходится отдельно договариваться с ближайшими соседями, чтобы те разместили у себя тягловых ящеров и сдали ему свободные комнаты. Лёгкого прибытка хватает всем. Неожиданно раздался громкий стук в закрытую дверь таверны. Кого-то принесло с утра пораньше. Всех помощников он уже распустил по домам до весны, осталась лишь его любимая наложница, но привлекать её к обслуживанию грязных посетителей — только портить красоту. Тихо выругавшись себе под нос, он направился открывать дверь.