– Ой, господин Гутманис, посмотрите – масленка! Наверное, кто-нибудь смазывал механизм напольных часов и оставил ее тут на подставке. Может, это преступник, убивший старика?
– Она и вчера здесь стояла.
– Да? А я и не заметил.
– Господин следователь, я хотела бы вам кое-что сообщить.
– Да, пожалуйста, – сказал Гутманис, повернувшись к стоящей в дверях Ингриде Мелнарс.
Колокольчик на двери зазвенел, предупреждая хозяина антикварного магазина о появлении посетителей. Из-за небольшой конторки навстречу полицейским вышел полный человек в желтой жилетке.
– Что господа изволят?
– Вы господин Цауне? – спросил у него Гутманис.
– Да. Чем могу служить? Вы хотите что-нибудь продать или купить?
– Мы хотели бы получить от вас небольшую консультацию. Что вы можете сказать по поводу вот этого клейма? Какому мастеру оно принадлежит?
– Клеймо? – Антиквар взял протянутый листок с рисунком. – Вы знаете, у меня на прошлой неделе были проданы рыцарские доспехи с подобным клеймом, но о самом мастере я ничего не знаю. В каталоге оружейников я его не нашел. Хотя, судя по доспехам, мастер он был неплохой.
– И кто купил их?
– Кто? – господин Цауне внимательно посмотрел на сыщиков. – Вы, вероятно, из полиции?
– Да.
– Вы знаете, я не знаю. Какие-то мужчина и женщина. Он не хотел сначала их покупать, но она, вероятно, настояла, по крайней мере, мне так показалось, и на следующий день они пришли и купили.
– Так вы говорите, что не знаете этих людей и никогда их не видели?
– Точно.
– Это не он? – следователь протянул владельцу магазина фотографию Альфонса.
– Нет, что вы!
– А господина Яншевского вы знаете?
– Простите, как вы сказали?
– Яншевского.
– Вроде нет. Хотя, вы знаете, у меня очень плохая память на лица и имена. До свидания. Если вам еще что понадобится, заходите. Я всегда к вашим услугам.
– Зайдем еще к одному человеку, – сказал Гутманис, когда они вышли из магазина. – Некогда он был одним из самых богатых антикваров в городе, правда, в пятнадцатом, во время оккупации, его немного потрепали немцы.
– Никогда бы не подумал, что в нашем городе столько коллекционеров и антикваров, – покачал головой Ивар Блумс.
– Привет, – рядом с ними остановился молодой человек на велосипеде.
– А, Микелис, привет.
– Ивар, ты не слышал об убийствах господина Яншевского и этого старика старьевщика?
– Как ты думаешь, чем мы сейчас занимаемся с господином Гутманисом? – Ивар кивнул на удаляющуюся спину следователя по особо важным делам.
– Точно? Вот здорово! Наконец-то хоть в нашем городишке что-нибудь случилось. Ты расскажешь?
– Как-нибудь в другой раз.
– Хочешь новый анекдот? Только что из Риги с почтой привезли. – Микелис похлопал по большой черной кожаной сумке. – Мне на вокзале рассказали.
– Давай, только быстрей.
– Домовладелец не хочет брать к себе квартирантов с детьми. И вот однажды является к нему дама. Он спрашивает, есть ли у нее дети. "Трое, все на кладбище", – отвечает она и начинает лить слезы. Хозяин тоже поплакал вместе с ней для приличия и подписал контракт. После этого дама стала у окна и высунулась наружу. "Вы кого-то ждете?" – спросил хозяин. "Да, – ответила дама. – Детей". "Как детей? – Удивился хозяин. – Вы ведь только что сказали, что они на кладбище". "Ну, конечно. Они с отцом поехали проведать могилку бабушки". Ну как, здорово?
– Где смеяться?
– Да ну тебя, – обиженно махнув, знакомый Ивара Блумса вскочил на велосипед и покатил к порту, трясясь по булыжной мостовой…
Сыщики подошли к небольшому деревянному домику, все окна которого на первом этаже была заколочены, поднялись по ветхой скрипучей лестнице на второй этаж и постучали.
– Не заперто! – из-за двери послышался сухой кашель.
Они переступили порог и оказались в завешанной коврами и старинными гравюрами полутемной комнатке. В дальнем от двери углу, в древнем кресле, с истертыми до дыр подлокотниками, сидел сгорбившийся старик. Ноги его прикрывал коричневый клетчатый плед. Рядом стояла сухонькая старушка, держащая дрожащими руками поднос, на котором были составлены бьющиеся друг о друга склянки с уже желтыми от времени аптечными этикетками.
– Добрый день, господин Голдбергс. Мы из полиции.
– Могли бы и не говорить. По вашим лицам это и так видно. – Старик поставил на поднос бутылочку с какой-то черной жидкостью и вновь закашлялся. – Извините, господа, что не предлагаю присесть, но я очень болен и не могу уделить вам много времени.
– Ничего. Мы просто хотели узнать…
– Scire volunt omnes mercedes, mercedem solvere nemo. – Усмехнувшись, перебил следователя Голдбергс. – А почему вы пришли именно ко мне? В городе и без меня есть умные люди. Я уже давно ничего не покупаю. Мне девяносто один год и больше ничего не надо. Пора уже в дорогу…
– Именно поэтому мы и пришли к вам. Я знаю, что коллекционер, а тем более антиквар редко дает кому-либо, особенно полицейским, до конца правдивую информацию, а вы лицо незаинтересованное.
– По какому поводу вам нужна информация?
– По поводу вот этого клейма на оружии. – Следователь протянул старику листок. – О вас в старое доброе время говорили, что вы ходячая энциклопедия.
– Не надо преувеличивать. По поводу оружия могли обратиться ко мне и пораньше, и в любое время получили бы правдивую информацию. Я пережил "драй криг", и, наверное, уже никогда не смогу понять и полюбить тех, кто собирает все колющее, режущее, стреляющее и отнимающее жизнь у божьих тварей. Милочка, – обратился антиквар к своей подружке, которая была, пожалуй, еще древней чем он, – подай, пожалуйста, мне мои очки. Они там, рядом с лампой, в этой… Как ее?
– Чего, чего? – переспросила старушка, поворачиваясь к нему левым ухом.
– Очки! В коробочке!
Старик взял протянутый дрожащей рукой очки, натянул эти, слегка мутноватые стеклышки себе на нос, взглянул на бумажку, а затем на следователя.
– Так это клеймо не оружейника, а механика Галедо. Он делал игрушки и разных зверей. Говорят, он в девятнадцать лет сделал льва в натуральную величину, который мог рычать, бегать и даже прыгать, как настоящий.
– Но клеймо стоит на доспехах и мече. Может, это чья-то подделка?
– Чего не знаю, господа, того не знаю. Я думаю, с этим вопросом вам лучше обратиться к господину Бекеру. Он живет на улице Дзинтару, в таком высоком здании. Это совсем рядом с вами. Бекер, кстати, интересовался какими-то рыцарскими доспехами работы Галедо. Но это между нами, я знаю, полицейские просто так не начнут интересоваться антикваром. Прощайте.
– Последний вопрос. Вы знали господина Яншевского?
– Немного знаю.
– Вчера он был убит. У него хорошая коллекция оружия?
– Неплохая.
– Ну, что ж, спасибо за консультацию. Извините, что побеспокоили. До свидания.
Едва только за следователем и его помощником захлопнулась дверь, как старик бросил плед и вскочил с кресла.
– Милочка, где мой новый костюм? Ну тот, что я шил по поводу приезда в порт имени Александра III русского царя Николая II.
– Ты куда собрался? – всплеснула руками старушка.
– Как куда? К госпоже Яншевской. Помнишь тот "штолен-шранк", что был у сына Зигфрида Яншевского. Ну, о котором я тебе еще рассказывал… Ты посмотри, такой молодой и умер. Мы старики живем, а молодежь мрет. Так мы с тобой, милая, одни останемся. Хе-хе-хе…
– Вот, кажется, здесь, – сказал Гутманис, останавливаясь у большого доходного дома. – Интересно, в какой квартире он живет?
– А вот, у дворника можно спросить, – подсказал Ивар Блумс, все еще прикрывающий свой напудренный синяк.
– Не подскажете ли, дорогой, где здесь живет господин Бекер?
Дворник прекратил возить метлой по тротуару, исподлобья посмотрел на двух господ и кивнул на дверь парадного:
– Вот там. На самом верху. Три звонка, – сказал он и вновь принялся царапать выложенную красным кирпичом дорожку. – Ишь, ходят тут всякие…