На этом совещание было закрыто.
Ближе к вечеру серые облака стали затягивать небо, ветер поднял небольшую качку. Судя по всему, надвигался циклон.
– Сзади в кильватере судно! – крикнул марсовой.
– Трехмачтовая шхуна с английским флагом, – разглядел в подзорную трубу капитан Гриффитс. – И, судя по всему, хорошо вооруженная.
– Это что же получается, нас преследуют? – удивился лорд Холлис.
– Возможно… – задумчиво согласился Гриффитс.
– Разорви меня акула! Уж не собираются ли нас ограбить? – предположил Уолтерс.
– Или арестовать, – добавил Мэтью.
– Гриффитс, мы сможем от них оторваться? – спросил Холлис.
– Попробуем, милорд. Эй, на полубаке! Добавить кливера! Поднять грот-бом-брамсель и крюйс-бом-брамсель! Да поживее, черт вас возьми!
Облака становились плотнее, а ветер крепчал. Не оставалось сомнений, что к ночи разыграется шторм. Гриффитс отдал команду задраивать все люки на верхней и амбразуры на нижней пушечной палубе. Даже если погоня настигнет их, вряд ли кому-нибудь придет в голову палить из пушек во время шторма. Через пару часов преследующее их судно пропало из виду. К Гриффитсу подбежал боцман Джон МакКейн, невысокий коренастый ирландец лет тридцати, нанятый еще в Англии.
– Господин капитан, шторм надвигается, сэр! Надо бы убрать бом-брамселя, сэр!
– Погоди, рано еще. И нечего мне тут указывать, я прикажу, когда это потребуется, черт побери!
Тем не менее, качка становилась все сильнее. Быстро смеркалось, а налетевшие тучи стремительно приближали наступление темноты. Начался дождь.
– Зарифить паруса! Убрать кливера! – крикнул матросам Гриффитс.
Волны уже доставали до палубы. Порывистый ветер хлопал парусами и чуть ли не сдувал матросов с вант, да и на скользких реях было нелегко удержаться. Внезапно прозвучал хлопок, словно пушечный выстрел, и звук рвущейся ткани.
– Крюйс-марсель сорвало! – крикнул кто-то.
Полотнище паруса огромной белой птицей исчезло в сумерках. Вслед за этим раздался еще один резкий хлопок, грохот и треск.
– Упала топ грот-брам-стеньга! – закричали матросы.
– Скотный двор! – выругался Гриффитс. – Только этого не хватало!
Обломок верхней части грот-мачты повис на канатах.
Пассажиры укрылись в своих каютах – лежа ничком проще переносится морская болезнь. «Кассиопея», переваливаясь с вала на вал, раскачивалась из стороны в сторону, чуть не касаясь реями волн. А волны катались по палубе, грозя смыть за борт каждого, кто на ней окажется. Молнии причудливыми зигзагами вспыхивали на черном небе, высвечивая на мгновения огромные валы с грохочущими пенными гребнями, которые словно горы обступили корабль со всех сторон. Ветер свистел в снастях, рвал такелаж и хлопал зарифленными парусами. Эта ночь для команды «Кассиопеи» выдалась не из скучных.
Буря не унималась еще трое суток. Все это время корабль швыряло как сорванный с дерева листок. Гриффитс, Уолтерс и Мэтью по очереди лично стояли у штурвала, стараясь удерживать фрегат носом к волне. Морякам к такому разгулу стихии было не привыкать, а вот для пассажиров, особенно для женщин, это была настоящая пытка. Впрочем, на третий день практически всем удалось справиться со своим вестибулярным аппаратом, Холлис даже несколько раз выходил на палубу.
Дамы во время шторма своих кают не покидали. Однако Мэри на вторые сутки уже не мучилась от морской болезни и могла лежа на своей койке читать книгу. Ее не трогали страдания несчастной соседки по каюте. Мертвецки бледная Олуэн металась по своей постели, пытаясь найти позу, которая принесла бы облегчение, но у нее не получалось. Ее постоянно рвало.
– О Боже! – неустанно причитала она. – Когда все это кончится!?
– Когда мы пойдем ко дну, дорогая, – сердито буркнула Мэри, ей надоело выслушивать один и тот же риторический вопрос подруги.
– Ты шутишь? – Олуэн стерла предплечьем холодный пот со лба. – Этого не может быть. Гриффитс – опытный моряк, он сумеет спасти нас.
– Гриффитс недотепа и пьяница. К тому же глупый романтик.
– Неправда. Ты так говоришь потому, что не любишь его.
– Зато ты от него без ума.
– Ах, я для него пустое место, он меня просто не замечает… О, господи, как мне плохо!
– Да, милая, не нужно так сильно влюбляться.
– Я не об этом…
Олуэн поднялась с койки и, качаясь, отошла в угол. Там она склонилась над ведром, ее тошнило. Мэри брезгливо отвернулась к стене и уткнулась в свою книгу.
Постепенно циклон удалялся, ветер ослабевал, кончился дождь, да и качка потихоньку начинала утихать. Преследующее судно все это время то показывалось где-то вдали, то снова пропадало. Иногда оно, словно призрак, возникало чуть ли не в нескольких кабельтовых за кормой. Суеверные матросы уже стали поговаривать о «Летучем голландце», эту мысль довольно-таки усердно муссировал и падкий до предрассудков Мэтью.