Когда аврал на судне, наконец, завершился, свободные от вахты матросы, дымя трубками, отдыхали на полубаке.
– Что я ему, мальчишка?! – возмущался боцман МакКейн, прозванный в команде Акулий Зуб. – Когда шквал налетел, говорил ему, надо было грот-брамсель убрать. Тогда бы и стеньгу не сломало.
– Да ладно тебе, Акулий Зуб, – успокаивал его старший канонир Сэм Уоткинс. – Капитан всегда прав, на то он и капитан. Начальство, все ж таки.
– Начальство, – повторил боцман. – Что-то темнят они, начальство. Скрывают от нас чего-то. В ту ночь, когда испанского купца потопили, собрались они в каюте у лорда. Корыто зачем-то взяли. И сито. Может золотой песок они у испанца нашли? А нам не говорят. И негров утопили. А за каждого можно было бы выручить по десять фунтов стерлингов.
– Да ладно тебе, Джон! У нас неплохое жалование. А через две недели будем в Виржинии, продадим шкуры и слоновую кость, каждый из нас получит по шестьсот фунтов! А Боб Спирсон, так и тысячу двести. Повезло же парню, что он первый углядел испанскую калошу!
– Все равно, – продолжал ворчать боцман. – Не нравится мне всё это.
– Знаешь что, заткни-ка ты пасть, Акулий Зуб! – рассердился старший канонир. – Уж не призываешь ли ты к бунту? Так вот знай: кулак Джеймса Урагана тяжелее железного молота. Лично у меня нет никакого желания встретиться с ним. И болтаться на рее рядом с грот-брамселем тоже особо не хочется.
Во время шторма ветер дул с востока, что было на руку нашим мореплавателям – их сносило в сторону Американского континента. Но теперь ветер поменялся и дул почти навстречу. Чтобы держать курс на запад, приходилось двигаться крутым бейдевиндом7, часто меняя галсы. Это сильно снижало скорость. Судя по тому, что облака полностью развеялись, такая погода установилась надолго.
– Прямо по курсу два судна! – крикнул вахтенный с марса.
– Да что же тут происходит, черт их возьми! – лорд Холлис аж взвизгнул фальцетом от возмущения. – Это не Атлантический океан, а просто Флит-стрит! Уходим от них!
– Эй, на руле! Пять румбов влево! – скомандовал Винсент Гриффитс.
– Погодите-ка… – Уолтерс вглядывался в подзорную трубу. – Там французский корсар атакует, кажется, англичанина.
– Вот скот поганый! – возмутился Гарри Мэтью, в котором проснулось чувство патриотизма. – Наших грабят! Надо им помочь.
– Помочь кому именно?– уточнил Гриффитс. – Грабить?
– Бросьте ваши шутки, капитан! Англичанам, конечно!
– Вы думаете, Гарри, за столь благородный поступок получить индульгенцию? – ехидно заметил Оскар Холлис. – Виселицу вам заменят пожизненным сроком?
– Индульгенцию может дать только папа Римский. Тем более что я чист перед Богом.
– А как же заповедь не убий?
– Убийства в сражениях не в счет. Прекратим эту бессмысленную демагогию, сэр Холлис. Просто я не могу спокойно смотреть, когда эти мерзкие французишки убивают моих соотечественников.
– За что же вы так невзлюбили французов?
– Ему в прошлом году отказала одна француженка, – с ухмылкой заметил Джеймс Уолтерс.
– И вовсе не поэтому! – возмутился Мэтью. – Я хоть и бывший, но солдат. И, между прочим, пролил кровь в Орлеанской войне!
– Можно подумать, я все это время шлялся по кабакам, – обиделся Уолтерс.
– Господа патриоты, – остановил перепалку капитан Гриффитс, – позвольте задать вам вопрос кое о чем более приземленном. Если мы будем продолжать двигаться дальше этим курсом, то отклонимся довольно сильно на юг. Мы идем в Северную Америку или в Южную?
– В Южную я бы не хотел, – ответил за всех Оскар Холлис. – Там слишком много испанцев, нам будет труднее вернуться в Англию.
– Тогда, если сейчас мы поменяем галс, – продолжал капитан, – то неизбежно встретимся с теми двумя кораблями.
– Потопим француза, а? – предложил Мэтью.
– Лично я – за! – согласился Уолтерс.
– Делайте что хотите!
Лорд Холлис демонстративно ушел к себе в каюту. а капитан Гриффитс отдал команду:
– Восемь румбов вправо! Поворот оверштаг!
На расстоянии двух кабельтовых от места боя картина сражения стала вполне ясна. Превосходство французского корсара было очевидным, но он явно не стремился взять противника на абордаж. Его цель была, скорее всего, потопить судно, которое Джеймс Уолтерс принял за английское. Своими очертаниями эта двухмачтовая шхуна и в самом деле напоминала суда английского флота, но флаг на ее мачте красовался довольно странный. Скорее всего, это тоже пиратский корабль, они что-то не поделили с французом, и между ними началась разборка. Корабли разделяло чуть больше ста ярдов, они палили друг в друга из пушек, шхуна уже лишилась одной из мачт и сильно кренилась на правый борт, что очень осложняло канонирам условия для стрельбы, но экипаж не сдавался. «Кассиопея» зашла французу с другого борта и выстрелила залпом из шести пушек. На корвете начали спешно поднимать паруса, чтобы ретироваться с места сражения: справиться с пришедшим на подмогу фрегатом корсару было явно не по зубам.