– Как вы попали в дом? – удивилась Мэри. – Ведь я своими руками затворила дверь на засов!
– Элементарно, Мэри. Через черный ход. Я решила навестить брата, а парадная дверь оказалась заперта. Я звонила, звонила, стучала, стучала, а потом мое терпение лопнуло, и я решила зайти со двора, с черного хода. Я была почти уверена, что мой брат не открывает, потому что развлекается с какой-нибудь портовой шлюхой, – Эмили выразительно посмотрела на мисс Дэлилай. – Но я обошла весь дом и не нашла его. Тогда я вышла во двор и вдруг увидела, что в отсутствие хозяина двое мужчин и две дамы хозяйничают в его саду. Они были так увлечены работой, что не заметили меня, а я решила им не мешать, думаю, зайду пока в дом, выпью бокал вина, а когда они закончат, то сами обо всем мне расскажут. Итак, леди и джентльмены, куда вы дели моего брата, и разрешил ли он вам устраивать такой перекоп в собственном саду?
– Винсент сидит в тюрьме, – за всех ответила Олуэн.
Стоит ли говорить, что эта новость, если не повергла Эмили в шок, то ошарашила ее достаточно серьезно. Она тут же начала охать и причитать, когда же череда охов и причитаний по поводу ареста брата с ее стороны кончилась, мисс Уордли ответила на второй вопрос:
– А мы пытаемся спасти Посланника Небес от грязных лап Холлиса.
– Похвально. Хотя в настоящий момент грязные лапы не у него, а у вас. Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Мы обыскали весь сад! – ответила Мэри. – Если Посланник Небес находится в земле, как говорил Гриффитс, то разве что на необитаемом острове.
– Почему же на острове? Прямо в океане. Идите все сюда.
Она подошла к окну, выходившему в сад.
– Смотрите. Когда я спросила, не опасно ли прятать алмаз в земле, он так и ответил мне: «Кому придет в голову искать в океане?»
Из окна второго этажа открывался вид на декоративный пруд, напоминающий очертаниями Атлантический океан. Там даже были выложены из камней острова Карибского моря – Куба, Ямайка, Гаити. Возле Ямайки торчала роза, одинокая и увядшая. Воткнутая туда когда-то и позабытая, и, очевидно, перезимовавшая.
– Каррамба! – выругался Уолтерс. – Какие мы лопухи! Разорви меня акула, как же мы все не догадались?!
– Точно, – подтвердила Олуэн. – Когда год назад я передавала ему на хранение алмаз, этот пруд только закончили сооружать.
– Надо спустить воду из пруда, – сказала Эмили. – А пока вода будет сливаться, спокойно попить чаю и обсудить создавшееся положение. Кто будет готовить чай?
Глава 8
Заплесневелые каменные стены источали холод и сырость. Через узенькое оконце под самым потолком почти не проникал свет. Меряя короткими шагами маленькую тюремную камеру, Гриффитс в сотый, или даже в тысячный раз обдумывал предстоящий разговор с судьей.
Сначала, полный негодования от того, что его арестовали именно в тот вечер, когда он, наконец, обрел свое личное счастье, он готовил гневные и даже дерзкие фразы. Потом, немного поостыв, он решил отрицать все, в чем бы его ни обвиняли, вести себя достойно и сдержанно. Потом он принял решение вообще не говорить ничего, а попросить перо и бумагу и написать жалобу графу Девонширу или даже самой королеве. В воскресенье разговор с судьей так и не состоялся – конечно, кто же будет портить себе выходной день. Его можно испортить только другим, например, арестовать и посадить в тюрьму безвинного человека. Да еще в тот вечер, когда к нему пришла женщина, любви которой он добивался без малого девять лет!
Ну ладно, хватит об этом, иначе можно просто сойти с ума. Гриффитс опять зашагал по камере, вслушиваясь в собственные гулкие шаги, и старался при этом представлять в уме рангоут корабля, а не забивать себе голову дурацкими «за что?» и «почему?»
Прошла еще одна долгая ночь, в течение которой он так и не заснул. Наступил понедельник. Старый тюремщик принес воду и хлеб. Гриффитс попытался выяснить у него, когда его, черт возьми, примет судья, но тот либо притворялся глухонемым, либо был таковым на самом деле. В неведении и ожидании время всегда тянется медленно. И какие только мысли не прошли через голову Гриффитса, пока он сидел в полудреме на охапке соломы, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Наконец, под вечер, загрохотали засовы снаружи железной двери, и вошедший стражник тучного телосложения простуженным сиплым голосом произнес:
– На выход!
– Я свободен? – обрадовался Гриффитс.
Тучный стражник ничего не ответил, он лишь кивнул головой двоим другим, вошедшим в камеру, те связали Гриффитсу за спиной руки и вывели глухими коридорами на тюремный двор. Там его посадили в обитую железом карету и повезли. Тучный стражник с угрюмым видом сидел напротив него, на вопросы не отвечал и тупо смотрел в маленькое, забранное решеткой, оконце.