– У них всего шестнадцать пушек с одного борта, как и у нас. Зато мои артиллеристы лупят без промаха. Мы их разделаем с первого залпа, они и пикнуть не успеют! Вон, вон, смотрите, они уже опускают флаг!
– Шестнадцать пушек? – усомнился Гриффитс, заметив открывающиеся амбразуры. – Это только на верхней палубе шестнадцать. Еще на второй палубе четырнадцать. И двенадцать на третьей…
Ощетинившись орудиями, «Виктория» и в самом деле опустила испанский флаг. Но вместо него над мачтой взреял английский, а сигнальными флажками капитану «Морского монаха» было предложено сдаться. С палубы фрегата раздался усиленный рупором голос:
– Капитан! На вашем корабле находятся государственные преступники! Сдайте их нам, и мы отпустим вас с миром! Даю вам на раздумье пятнадцать минут! Если не опустите флаг, открываем огонь!
– Нас предали, – прошептал Холлис.
– Еще ни разу Роберт Дейк не опускал флага! Поднять все паруса! Живо! Полный вперед! Рулевой, курс фордевинд!
Первое время разрыв увеличивался, «Морскому монаху» удалось оторваться почти на милю. Но, несмотря на то, что судно имело хорошую ходкость, днище очень сильно обросло ракушками и водорослями и не давало развить максимальную скорость. Уже больше года капитан Дейк не ставил корабль на кренование, привыкнув к тому, что преследование жертв длилось не очень долго. «Морского монаха» купцы боялись, и от страха сдавались ему после первого пушечного выстрела.
«Виктория», тоже подняв все паруса, выигрывала в скорости и очень скоро поравнялась с «Морским монахом». От первого же ее залпа в нескольких местах в щепки разлетелся фальшборт, было выведено из строя шесть пушек и убито восемь матросов.
– Стрелки, на мачты! – командовал Дейк. – Канониры, огонь!
В суматохе стрельба получилась беспорядочной и не нанесла кораблю преследователя ощутимый урон. Дейк сделал маневр, чтобы развернуться носом к борту противника и протаранить его. Но капитан «Виктории» разгадал этот замысел и повернул свой корабль навстречу «Морскому монаху». Чтобы не подставить противнику борт для очередной артиллерийской атаки, Дейк продолжал делать поворот, разворачиваясь к «Виктории» носом, но при этом потерял ветер. Все это время корабли постепенно сближались, подошли друг к другу почти вплотную, и в итоге сцепились бушпритами. Команда «Виктории» с помощью веревок с «кошками» подтянула борт «Морского монаха» и кинулась на абордаж.
Помимо матросов на «Виктории» находилось более сотни хорошо вооруженных солдат морской пехоты. Они как черти ворвались на палубу «Морского монаха» и вступили в бой. Обороняться пришлось буквально всем, даже кок и его помощник выскочили на палубу, вооруженные ножами мясника. Гриффитс из двух пистолетов сразил по очереди двух нападавших на него английских солдат, потом подобрал абордажную саблю убитого матроса и с ней бросился в атаку. Когда сломался клинок, он смело начал драться врукопашную. Сейчас ему смог бы позавидовать и Уолтерс. Он не чувствовал боли от ножевой раны в спине, кровь струилась у него из носа и заливала рот. Стало трудно дышать. Здоровенный детина пытался схватить его и связать веревкой. Видимо, был дан приказ не убивать его и Холлиса, а захватить их живыми. Гриффитс отбивался и увертывался, перепрыгивая через тела убитых, которых на палубе становилось все больше. Но силы его совсем уже были на исходе. Уловив момент, верзила-солдат нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Гриффитс устоял на ногах, но на несколько секунд оказался в нокдауне. Этого вполне хватило, чтобы набросить на него веревочную петлю.
Связанного Гриффитса посадили у фок-мачты. Он злобно сверкнул глазами, выругался и выплюнул выбитый зуб.
Холлис раздобыл где-то шпагу и отбивался от теснивших его двух солдат. Гриффитс тщетно пытался разорвать свои путы, так ему хотелось броситься на помощь другу. Сзади к Холлису подбегал английский пехотинец с ножом в руке.
– Осторожно, Хол! Сзади! – успел предупредить его Гриффитс.
Холлис увернулся от удара и проткнул нападавшего шпагой. Рядом с Гриффитсом упал смертельно раненый матрос из команды Дейка. Это был тот самый матрос, что девять лет назад в Англии самым первым нанялся на этот корабль, носивший в то время еще имя «Андромеда».
– Это ты… – хрипел матрос, глядя мутнеющим взором в глаза Гриффитсу. – Это из-за тебя … я тут… бедная мама…
Он умер. Гриффитсу стало не по себе. Удивительно, но где-то далеко отсюда, в Плимуте или в Борнмуте, в маленьком домике живет старая женщина и каждый день в течение многих лет выходит к морю и, вглядываясь вдаль, ждет возвращения своего сына-пирата.