Катерина сказала адрес дяди, и Кузьма Петрович, к удивлению своих спутников, вызвался проводить ее.
— Дядя мой служит в стрельцах, — рассказывала дорогой девушка Кузьме Петровичу. — Родители мои померли, а я сюда приехала, — она испуганно оглядывалась по сторонам, кутаясь в меховую шаль.
— Значит, теперь здесь жить будешь? — спросил Преонский.
— Если Бог даст! — тяжко вздохнула Катерина.
Они, как показалось Кузьме Петровичу, слишком быстро дошли до нужного дома. Перед тем как войти в дом дяди, девушка достала из кармана колечко.
— Прими от меня, добрый человек. Хоть и имени твоего не знаю, но молиться за тебя буду святому Николаю-Угоднику! — Катерина быстро сунула Кузьме Петровичу кольцо и исчезла за калиткой.
— Стой! — закричал он, пытаясь достать колечко и путаясь в многочисленных карманах. — Стой, подожди! Ну и девка, как оборотень, была и нет! — рассуждал Преонский, стоя перед калиткой.
Он внимательно посмотрел на колечко. С виду ничего особенного. Недорогое, но сделано со вкусом. Оно казалось маловатым даже для мизинца, но Кузьма все же надел его на средний палец левой руки. Он так и не понял — то ли палец уменьшился, то ли кольцо увеличилось, а может, с головой что случилось, ежели не распознал сразу, что кольцо как раз впору оказалось.
«Да, дела!» — подумал уставший Кузьма и направился домой.
С тех пор он часто стал ходить возле дома Прокопа Агеева, чтобы полюбоваться на Катерину хотя бы издали. Сам порой не замечал, как оказывался у дверей агеевских, но зайти не смел. Сам себя корил: «Эх, старый пенек, года-то уж не те, а все туда же норовишь! К бабе под юбку».
Но возраст тут был ни при чем. Любовь нужна была Кузьме, ласка и забота женская. И вот однажды шел он, раздумывая о житье-бытье своем, а в тот момент закончилась вечерняя служба в церкви и народ спешно возвращался домой, прячась от надвигающейся грозы.
Громыхнул гром, и люд, стоявший под крышей сапожника Диванова, перекрестился, а дитя малое на руках молодки зашлось плачем на всю улицу. Решил и Кузьма непогоду переждать у Диванова. Торопиться-то особо некуда. Только стал он под навес, слышит тихий голос:
— Неужель и тебя, боярин, гроза испужала?
Кузьма от неожиданности резко обернулся.
Недалече от молодки стояла, кутаясь в знакомую шаль, Катерина.
— Доброго здравия, Катерина, — еле слышно прошептал Кузьма. Она, дабы соблюсти нравы послушные, лишь поклон отвесила и отвернулась.
«Эх, хитра девица!» — подумал Кузьма. Но решился в тот момент не упускать ее из виду. Дождь все лил, и приятно было стоять Кузьме вот так, когда за спиной зазноба твоя, и тоже смотрит на тебя участливо. Кузьма оглядел люд честной. Но так никого и не запомнил, одна Катерина перед глазами стоит.
Наконец начали все расходиться. Остались под крышей только они одни.
— Ну, сказывай, как поживаешь? — спросил Кузьма.
— Да как сказать. Я толком и не знаю, что творится, — она смотрела на Кузьму.
— Ты это о чем?
— О тебе, боярин.
Кузьму как обухом по голове огрели. В смущении не знал, куда деть глаза. Руками кафтан расшитый стал теребить. Катерина остановила его. Взялась своей маленькой ручкой за его и тихо произнесла:
— Видела я тебя у дома своего. Ходишь, словно недоросток, а чтоб зайти в дом к холопке простой и думу свою сказывать, нет помыслов? — обида была в ее глазах.
— Что ты, — Кузьма подошел ближе, — неужель не видишь седин моих? Думаешь, легко мне вот так старому зайти в дом к молодой девице? Да еще осмеют! Да и Прокоп, дядька твой, наверняка нашел тебе жениха подходящего. А мне куда! Только и могу, что смотреть на тебя издали и судьбу благодар…
Катерина перебила его:
— Душа моя не только благодарностью к тебе полна. Вот и разумей теперь сам. А про Прокопа и заботу его забудь! — она отвела взгляд.
— Неужто обижать тебя посмел? — Кузьма провел рукой по нежной щеке Катерины. — Ежели есть у тебя обида на него, скажи, я его враз угомоню!
— Нет, нет, что ты! Хорош дядька, да только не отец ведь он мне и не брат кровный.
Проводил Кузьма в тот вечер Катерину и через месяц сватов прислал. И в тот же 1671 год, в день Святых Апостолов Петра и Павла — 29 июня, когда Кузьме Петровичу исполнилось ни много ни мало 40 лет, в Успенском соборе он обвенчался с Катериной Агеевой.
Свадьба удалась на славу. Веселая, пышная, с ряжеными и скоморохами дворцовыми. Рядились даже придворные. В день свадьбы Кузьмы и Катерины и придворные, и челядь были одинаковы: все в масках и веселы. Поздравил молодую чету и сам царь Алексей Михайлович, и думный дворянин его Артамон Матвеев.