– Агентам придется ждать внизу, в саду, – сказал Донати. – Американцам это не нравится, но таковы правила протокола. Вы знаете, что они пытались включить агентов Секретной службы в официальную делегацию?
– Не может быть.
Донати посмотрел на Габриэля:
– Вы не хотите ничего мне сказать?
– А как же. Нам надо вернуться в Апостольский дворец. Я хотел бы находиться там до того, как прибудет президент.
Донати повернулся и повел его.
Они добрались до зала Клементины, приемной с высоким потолком, украшенной фресками и находящейся этажом выше личных апартаментов папы, за пять минут до прибытия президента. Святого отца еще не было. У широких дверей стоял парадный расчет швейцарских гвардейцев, и еще несколько человек в гражданском платье ждали в зале. В одном конце длинной прямоугольной комнаты стояли два изысканно украшенных кресла, а в другом ее конце толпились репортеры, фотографы и телеоператоры. Они были настроены менее благостно, чем обычно. Проверка оборудования и удостоверений швейцарскими гвардейцами и службой безопасности носила более агрессивный, чем обычно, характер, и три европейские телекоманды не были допущены из-за мелких неточностей в их бумагах. Прессе разрешено было записать первые минуты исторической встречи и показать миру, а затем журналисты будут выставлены.
Донати снова вышел в коридор дожидаться святого отца. Габриэль с минуту посмотрел вокруг, затем прошел вперед и остановился в нескольких футах от кресла, отведенного для папы. Следующие две минуты он оглядывал группу журналистов, выискивая признаки волнения или лицо, которое покажется неуместным. Затем он проделал то же самое в отношении делегации прелатов курии, стоявших слева от него.
Перед самым полуднем святой отец в белой сутане вошел в зал в сопровождении Донати, кардинала – министра иностранных дел и четырех швейцарских гвардейцев в штатском. Среди них был и Эрих Мюллер, гвардеец, отдавший Габриэлю свое оружие. Глаза его прошлись по Габриэлю, и он коротко кивнул ему. Папа прошел через весь зал и остановился перед своим креслом. Донати, высокий и такой заметный в своей черной сутане с пурпурным поясом, стоял рядом с повелителем. Он взглянул на Габриэля, затем перевел взгляд на двери, в которые как раз входил президент Соединенных Штатов.
Габриэль быстро оглядел официальную делегацию президента. Он прикинул, что среди них как минимум четыре агента Секретной службы. Затем его взгляд словно луч прожектора прошелся по залу: репортеры, прелаты курии, швейцарские гвардейцы, президент и святой отец. Они сейчас обменивались рукопожатиями, тепло улыбаясь друг другу в слепящем белом свете фотовспышек.
Быстрота, с какой все произошло, поразила даже Габриэля. Собственно, если бы не Донати, думал он позже, он мог бы и не заметить, что грядет. А глаза Донати вдруг расширились, и он метнулся к президенту. Габриэль повернулся и увидел пистолет. Это был девятимиллиметровый «ЗИГ-зауер»; рука, державшая его, принадлежала младшему капралу Эриху Мюллеру.
Габриэль выхватил пистолет и открыл огонь, но Мюллер успел сделать два выстрела. Он не слышал крика и не замечал вспышек фотоаппаратов. Он просто продолжал стрелять, пока не уложил швейцарского гвардейца на мраморный пол. Агенты Секретной службы, включенные в американскую делегацию, схватили президента и быстро направились с ним к двери. Пьетро Луккези, епископ Рима, Pontifex Maximus[16] и преемник святого Петра, упал на колени возле поверженного тела высокого священника в черной сутане и стал молиться.
Глава 38 Рим
На одиннадцатом этаже клиники Жемелли есть комнаты, о существовании которых мало кто знает. Эти просторные и спартански обставленные комнаты принадлежат одному священнику. В одной стоит больничная кровать. В другой – диваны и стулья. В третьей устроена часовня. В холле около входа стоит столик для охраны. Кто-то всегда тут сидит, даже когда в комнатах никого нет.
Хотя больничная кровать предназначена для руководителя миллиарда римских католиков мира, в тот вечер она была занята доверенным личным секретарем лидера. На улице под его окном стояли тысячи верующих. В девять часов они замолчали, чтобы послушать первый bollettino[17] пресс-бюро Ватикана. Монсиньор Луиджи Донати, получивший тяжелое ранение из девятимиллиметрового револьвера, перенес семичасовую операцию. Состояние монсиньора было определено как «чрезвычайно тяжелое», и в bollettino ясно было сказано, что весьма сомнительно, выживет ли он. В заключение говорилось, что святой отец находится возле него и намерен пробыть там сколько возможно. О том, что Габриэль был тоже там, не упоминалось.