— Разрешите, товарищ полковник, — я с позволения часового просунул голову в кабинет.
— Таранов? — полковник подслеповато прищурился. — Проходите, ждал вас. Слышал, вас там следователь пытался в оборот взять?
— Пытался, — признал я. — Но не смог, майор Матвеев вовремя прибыл и выручил меня. Но всё равно, приятного мало, очень хочется поскорее отсюда убыть.
— Увы, убыть быстрее, чем есть, у вас не получится. Терпение нужно, а вас никто больше не потревожит, это я обещаю. Пока присаживайтесь и слушайте.
Я присел, в отличие от кабинета следователя, стулья здесь были мягкие, явно из кабинета какого-то большого начальника. Полковник немедленно полез в шкаф и принялся что-то искать.
— С утра ваш Коростин был, — сообщил он. — Ну и рассказал занятную историю, а потом и рапорт от Башкина принесли, где он всё подтверждает. Могу сказать одно: вы герои. Все. И, как настоящие герои, заслуживаете награду. В первую очередь именно вы, Дмитрий Сергеевич, как человек, избавивший нас от многолетнего геморроя в лице этой твари Пасечника. Командование в будущем на полном серьёзе допускало проведение в тех местах полноценной военной операции, но обошлось. Благодаря вам.
Тут он замолчал и вынул из шкафа длинный чехол, в котором обычно таскают охотничьи ружья.
— Так уж вышло, что вам регулярно достаётся экспериментальное оружие, — он положил чехол на стол, но открывать не спешил. — Вы говорили, что штуцер ТОЗовский тяжеловат? Отдача сильная?
— Очень, — не стал я спорить. — Если с сошек стрелять, то, наверное, сойдёт. А стоя и с плеча, да много раз — это пытка.
— Согласен, а автоматным или даже винтовочным калибром стрелять в тех же сектантов — это несерьёзно. Практика показала, что они с кучей дырок в шкуре успевают до стрелка добежать и голову ему отрезать. Солдаты проблему решают ураганом огня и применением дробовиков. Ещё конструкторы с пулями мудрят, чтобы летальность повысить. Что же до ополченцев — так я называю милиционные формирования, отряды людей, что выживают на дикой территории, — то им больше подойдёт дальнобойный карабин большого калибра. У нас их делали раньше, но мало и редко, а теперь почти все производственные мощности остались на территории, оккупированной нечистью, придётся линейку с нуля делать.
— Сделали?
— Ну, как всегда, экспериментальная партия. Но я вам хочу выдать то, что образцом послужило.
Он расстегнул чехол и вынул охотничий карабин с ручной перезарядкой.
— Вот, — объяснил полковник. — Во время одного из визитов в Европу, нашли в богатом особняке. Австрийский карабин «Манлихер», калибром девять и три, как понимаю, для охоты на крупного африканского зверя. Слоны, там, буйволы или носороги. Таких всего три было, два оружейникам ушли, а этот у меня остался. Только запас патронов невелик, всего меньше сотни, но их у нас уже в производство пустили, думаю, через месяц завезут партию.
Я протянул руку и взял оружие. Дерево приклада давало приятное ощущение теплоты, без лакового покрытия, чем-то пропитано. По сюжету должна была присутствовать оптика, но её не было, только открытый прицел, к тому же нерегулируемый. Взялся за рукоять затвора, поднял, отвёл назад, поразившись лёгкости хода, щёлкнул курком. Отличное оружие, теперь осталось разобраться с механизмом и пристрелять. Тут же были патроны, я поднял один, длинная латунная гильза и пуля со срезанным кончиком. У других были пули острые, закруглённые, полуоболочечные. Набор на все случаи жизни.
— А их перезаряжать можно? — спросил я у полковника, который присел за рабочий стол.
— Не уверен, — он пожал плечами. — Если и можно, то результат, скорее всего, на точности скажется. Впрочем, спросите у Гриценко, он тут за оружейника, к нему даже мои парни с проблемами идут. Ну, или подождите заводских, вам ещё и револьвер обещали.
Повесив на плечо карабин, я ещё раз поблагодарил полковника за подарок, после чего вышел на улицу, где сразу же нос у носу столкнулся с Башкиным.
— Дмитрий Сергеевич? — он немедленно взял меня в оборот. — Я вас уже давно ищу, срочно нужна ваша помощь.
Ухватив меня за локоть, потащил вдоль улицы. Блин, всем я нужен. А я поспать хотел.
— Что случилось-то?
— Для начала: как ваша рука?
— Рука? — я задумался, с вечера, когда отходил ко сну, рана в руке адски болела, несмотря даже на уколы, а теперь осталась только слабая ноющая боль. Надо бы под повязку заглянуть, как там. При этом подвижность полностью восстановилась. Временами даже забывал, что ранен. — Вроде, нормально.