Твой верный Друг,
Амурат Четвёртый,
Султан Турции
Ахмет заново свернул письмо и запечатал его воском. Он рассматривал свою работу с великим удовольствием, ибо на его взгляд не было совершенно никаких различий между нынешним видом письма и тем, какой оно имело ранее.
— Чистая работа, — сказал он, довольно вздохнув, убирая всё в кошель, а кошель в потайное место.
Затем он продолжил путь, размышляя о сокровище и зорко высматривая пещеру, где оно хранилось. Наконец он увидел её.
— Что плохого может случиться, если я просто взгляну на сокровище? — произнёс он. Любопытство одержало над ним верх, и он спешился и привязал коня к дереву. Затем он вошёл в пещеру. Она была достаточно высокой, чтобы стоять прямо [внутри, но на] расстоянии двадцати футов от входа пещера сужалась, и ему пришлось ползти на руках и коленях. Пол был сухим, и не попадалось никаких гадов. «Это, — подумал он, — только к лучшему». Всё вокруг тонуло во мраке, и ничего не было видно. Он остановился на минуту, вытащил из-под кафтана свечу и зажёг её.
Потом он двинулся дальше и наконец достиг конца хода. Это оказалась маленькая комнатка, по-видимому вырубленная в монолитной скале, идеально квадратной формы.
Ахмет поднялся и исследовал её. Видимо, это был конец пещеры. В противоположном углу он заметил десять больших глиняных сосудов, каждый размером в три или четыре галлона.
Решив, что там и находилось сокровище, он шагнул к ним и снял крышку с первого попавшегося. Его доверху заполняли золотые монеты. Ахмет торопливо закрыл крышку и открыл следующий. Тот был до краёв наполнен серебром.
Третий был наполовину заполнен алмазами, рубинами и всевозможными самоцветами. Один, особенно большой, попался ему на глаза, и он взял его, чтобы рассмотреть поближе.
— Почему бы мне не забрать его? — воскликнул он вполголоса. — Кто сможет об этом узнать?
— Я смогу, — произнёс позади него глубокий и хорошо знакомый голос. Обернувшись, он увидел шаха, стоящего в проходе и пристально взирающего на него.
— Ахмет, — холодно спросил он, — что ты делаешь здесь?
Ахмет побледнел и забормотал какие-то оправдания.
— Иди за мной, — коротко велел Чингиз, и направился к выходу из пещеры. Выбравшись наружу, несчастный посланник увидел свиту шаха на конях и несомненно ожидающих его.
— Ахмет, — произнёс Чингиз, — дай мне письмо Амурата.
Ахмет, дрожа от страха, извлёк его и отдал своему повелителю. Шах сломал печать, и прочитал содержимое.
— Какое удивительное совпадение, что ты оказался в этой пещере, — с подозрением произнёс он. Затем шах изучил печать.
— Этот воск сделан в Багдаде, — объявил он. — Воск султана всегда изготавливается в Стамбуле, специально нанятым человеком. Его запах сильно отличается от запаха воска этой печати. Сдаётся мне, Ахмет, что ты повинен в нарушении приказа султана, ибо я уверен, что он запретил тебе открывать это письмо. Кроме того, вскрыть любое письмо, предназначенное мне — тяжкое преступление. Вдобавок, ты собирался украсть часть сокровищ и, несомненно, сделал бы это, не застань я тебя на месте преступления. Совершенно ясно, что ты заслуживаешь смерти или изгнания из Персии. Я позволю тебе выбрать. Что же?
— Смерть, ваше величество! — сказал Ахмет, с лицом, выражавшим страх и стыд.
— Принесите мне сокровища, — приказал Чингиз кому-то из своей свиты. Они спешились и поспешили выполнить его приказ.
— Теперь, Ахмет, — произнёс шах, — возможно, ты захочешь узнать, как я нашёл тебя здесь. Я с нетерпением ждал твоего возвращения и отправился навстречу тебе с несколькими слугами. Когда мы добрались до этого холма, то увидели твоего коня, привязанного к дереву, и поняли, что ты где-то поблизости. Я заметил пещеру, и сразу же догадался, что ты вошёл внутрь с какой-то целью, которая тогда мне ещё была неизвестна. Я последовал за тобой и обнаружил тебя собирающимся забрать алмаз из клада. Это всё.
— Ваше величество, — сказал Ахмет, — молю о вашем снисхождении. Если бы султан не запретил мне открывать письмо, все эти неприятные события никогда бы не произошли. В моральном отношении вся вина лежит на нём. Всё остальное совершило моё любопытство, а не я. Я оказался беспомощен перед его влиянием.