– Но…
– Как хотите, – прервал он заупрямившуюся Фэйф. – Я войду в дом без них.
Далтон повернулся и зашагал к задней двери.
– Подождите. – Фэйф приложила руку ко лбу – голова просто разламывалась от боли. – У меня их нет. Они остались в редакции.
С дрожащими от напряжения коленями она подошла к гаражу и достала из-под камня запасной комплект. Передавая ключи Далтону, Фэйф коснулась его ладони – твердой, шершавой и теплой. Прикосновение обожгло ее. Фэйф быстро убрала руку и, взглянув на Далтона, поняла, что и он испытал то же самое.
Он резко развернулся и направился к задней двери. Далтон уже вставил ключ в замок, когда Фэйф собралась с силами и заговорила.
– Макшейн! – устало позвала она.
Его рука замерла. Он обратил к ней бесстрастное лицо.
– Да?
В ее памяти быстро пронеслась картина взрыва. Фэйф вздрогнула и закрыла глаза.
– Будьте осторожны.
Открыв дверь дома и оставшись невредимым, Далтон посчитал это добрым предзнаменованием. На самом деле он не думал, что убийца подложит бомбу и в ее дом, но и исключать такую возможность не следовало.
Осматривая дом, Далтон отметил, что он не очень уютен. Первый этаж занимали залитая солнечным светом кухня, со вкусом обставленная гостиная, традиционная столовая, маленькая ванная и комната, служившая одновременно кабинетом и библиотекой. Наверху размещались четыре спальни и еще одна ванная.
Множество окон, сверкающие чистотой комнаты, солидная старинная мебель. Только в комнате, где, по всей видимости, убили отца Фэйф, был проведен ремонт и заменено все от ковра и мебели до краски на стенах. Такими же новыми, не успевшими выгореть шторами были плотно занавешены окна, так что в гостиную не проникал ни один лучик света.
Далтон проверил все шкафы, ящики, окна, засунул руку под раковину. Ничто не осталось без его внимания. В ходе осмотра он выяснил, что Фэйф часто берет работу на дом, что она выбросила или послала нуждающимся одежду отца, недавно покрасила стены в детской комнате для будущего ребенка и что она любит шелковое белье. Без последней детали, впрочем, он вполне мог обойтись.
Куда бы Далтон ни пошел, его обволакивал нежный аромат лимонного мыла и розовых лепестков, напоминая о том, что он слишком много времени провел на лодке дяди, вдыхая лишь запах креветок. Что ж, может, возвращение в реальный мир не будет таким болезненным, как он предполагал.
– Почему он так долго? – Фэйф не находила себе места от беспокойства. – Он находится в доме уже целую вечность.
– Только двадцать минут, – успокоил ее Чарли. – Ему нужно полностью осмотреть дом.
Двадцать минут показались Фэйф бесконечностью. С ним все в порядке? А с домом? Наверное, рассудила она, тишина в доме должна послужить хорошим знаком.
Фэйф боялась закрыть глаза, так как ее постоянно преследовало воспоминание о взрыве. Что, если бомба взорвется, когда Далтон откроет дверцу шкафа? А вдруг она в холодильнике? Или в кладовке? Если бомба все же в доме, она может быть где угодно.
Испуганная собственными мыслями, Фэйф попыталась сконцентрироваться на проблемах подготовки к печати следующего выпуска газеты. Дэвиду придется воспользоваться домашним компьютером, а потом принести ей дискету. Еще одной головной болью были объявления. Нужно заплатить наборщику за их новое размещение и распечатку, а времени катастрофически мало.
Решать деловые проблемы было, по крайней мере, легче, чем ежесекундно бояться, что эти серые глаза, то холодные, как металл, то неистовые, как штормовое море, закроются навеки из-за взрыва бомбы в ее доме. Бомбы, предназначенной для нее.
Почему он взялся за это дело? Почему готов подвергнуться смертельному риску ради совершенно чужой ему женщины?
Когда пятнадцать минут спустя Далтон вышел из задней двери, небрежно засунув руки в карманы, как будто отправляясь на воскресную прогулку, Фэйф от облегчения чуть не расцеловала его. А еще ей неудержимо хотелось броситься к нему и защитить от любой опасности, и самой почувствовать себя защищенной, снова испытать то странное ощущение, затаенную угрозу, тайное замирание сердца, которое она отказывалась назвать. Странное, необъяснимое чувство.
– Все в порядке? – спросил Чарли. Он был так же рад возвращению Далтона живым и невредимым, как и Фэйф.
Далтон взглянул на Фэйф.
– Относительно.
Фэйф оттолкнулась от машины и подалась вперед. Ее нервы были напряжены до предела.
– Что? Что вы нашли?
Далтон медленно сошел со ступенек и остановился перед ней.
– Как вы относитесь к змеям?
Фэйф облегченно облокотилась на дверцу машины.
– Вы нашли Гарольда.
Далтон удивленно моргнул. Затем рассмеялся, откинув назад голову.
Какой это был смех! Глубокий, заразительный. Тяжелая сталь серых глаз превратилась в легкую дымку. В уголках глаз образовались задорные морщинки, скулы поднялись, обнажились ровные белые зубы – и десять лет жизни вмиг исчезли с его лица.
– Гарольд? – сквозь смех спросил он. – Вы даже дали ему имя?
Фэйф тоже улыбнулась.
– Многие называют как-то своих любимцев. Где вы его нашли?
– Вообще-то, – он наконец совладал с собой, – я нашел только это. – Далтон достал из кармана похожую на чулок змеиную кожу.
– Ах, это, – улыбка Фэйф стала еще шире. – Я положила его кожу, оставшуюся после линьки, в кладовку, чтобы отпугивать мышей. Гарольд живет на улице. Я никогда не пускаю его в дом.
Чарли по просьбе Фэйф внес в дом два горшка с цветами, листья на которых поникли и явно требовали тщательного ухода. Затем он уехал с обещанием позже пригнать ее машину и привезти временные водительские права для нее – старые уничтожил взрыв.
Фэйф закрыла за ним заднюю дверь, находящуюся на кухне, и повернулась к Далтону.
– Скажите мне, Далтон Макшейн… – Она вздернула подбородок. Фэйф до сих пор производила на него впечатление независимой и незащищенной одновременно, и ему это не нравилось. – Чем вы занимались с тех пор, как оставили службу в полиции? Что заставило вас взяться за эту работу? И сколько времени вы собираетесь оставаться в моем доме?
Он расставил ноги, словно для ответа на ее вопросы должен был обрести устойчивость. В ее кухне, залитой солнцем, он занимал слишком много места. Его размеры подавляли Фэйф.
– Я останусь здесь сколько потребуется, – веско сказал он, – независимо от моего отношения к делу. Теперь моя очередь спрашивать. Что вы до сих пор делаете на ногах?
Фэйф нахмурилась.
– Я? Стою здесь.
– Я отчетливо слышал, как доктор Хинтон выписал вас с тем условием, что ближайшие два дня вы проведете в постели.
Фэйф сузила глаза и поджала губы. После долгой паузы она произнесла:
– Странно. Я предполагала, что вы телохранитель, а получается, вы моя нянька?
– Не угадали. Я беспокоюсь вовсе не потому, что работаю, как вы выразились, нянькой. Если вам станет плохо от того, что вы не выполняете предписания врача, я вынужден буду везти вас в больницу. А мотоцикл не слишком подходящее для вас средство передвижения.
Фэйф возвела глаза к потолку.
– Во-первых, я не собираюсь падать в обморок. Во-вторых, если так и случится, то доставка меня в больницу не входит в ваши обязанности. В-третьих, доктор Хинтон сказал, чтобы я поменьше ходила пару дней. Он ничего не говорил о пребывании в постели.
– Вот и перестаньте ходить и стоять.
– На сколько, вы сказали, вы собираетесь остаться? – вернулась она к интересующему ее вопросу.
5
Фэйф намеревалась в точности последовать совету доктора Хинтона и не подниматься на ноги пару дней. Она должна позаботиться о ребенке.
Вообще-то она не думала о беременности. В марте, поняв, что означает болезненно набухшая грудь и приступы утренней тошноты, она почувствовала одновременно опустошенность и ярость на себя и на весь мир. Теперь, узнав, что отец ее будущего ребенка использовал чужое имя, она не отказалась бы посмотреть на него, подвешенного за… Картина, нарисованная буйной фантазией, рассмешила ее. Это ничтожество заслуживает худшего. Может, он женат, а может – нет. Возможно, его имя действительно Далтон, или фамилия – Макшейн, хотя это маловероятно. Он все равно обманул ее.