Это, однако, не значило, что он позволит мальчишке обвести себя вокруг пальца. Он окинул Зака проницательным взглядом:
– Где?
Зак был сама невинность, но когда стало ясно, что Ленуар на эту удочку не попадется, мальчик улыбнулся:
– Под моей шляпой.
Ленуар вздохнул:
– Тебе следует быть осторожнее, Зак. В этой части города полно тех, кто, не раздумывая ни секунды, разнесет твой череп на куски.
– К счастью, у меня есть ты, чтобы защитить меня.
– С чего ты взял, что я прикрою тебя в следующий раз?
– Если нет, тебе придется искать кого-нибудь, кто станет добывать для тебя информацию, как я, а это не так-то просто.
Ленуар нехотя рассмеялся. А мальчишка знал себе цену! Это хорошо.
– В таком случае отрабатывай своё содержание.
Он махнул девушке за стойкой, и они сделали заказ. Пока они его дожидались, Ленуар перешел к делу:
– Скажи-ка, Зак, ты когда-нибудь слышал о леди Зере?
– Думаю, да. Это ведь она содержит бордель?
«Подозрения Зеры относительно её репутации оказались не такими уж беспочвенными», – проворчал Ленуар про себя.
– Нет, не содержит. На самом деле, она управляет довольно уважаемым салоном на главной улице.
– Что за «салон»?
– Это прием организованный кем-то известным своим вкусом.
– Вроде вечеринки?
– Что-то вроде того, вечеринка для богатых и изысканных людей, на которой они могут показать свои познания в литературе и философии.
– Звучит, как скука смертная.
Ленуар улыбнулся:
– Иногда так и бывает. Но талантливый хозяин позаботится, чтобы было достаточно хорошего алкоголя и иных компенсаций, способных скрасить вялый разговор. В таких местах к тому же модно показываться.
– А ты модный? – простодушно спросил Зак.
Ленуар поперхнулся вином:
– Конечно, нет, – сказал он, вытирая рубашку. – Но Зере это важно. Она одна из самых уважаемых хозяек города. Это не так уж мало, потому что ей выпало родиться адали.
Глаза Зака расширились:
– Правда? Она умеет колдовать?
– Брось, не сейчас, Зак, только не снова! Ты и сам знаешь это слишком хорошо, чтобы верить во всю эту суеверную чепуху. В твоём районе полно адали. Ну и сколько среди них ведьм?
Зак задумался:
– Почти все из них воры.
Ленуар поморщился от подобного обобщения, слишком оно было распространенным.
– Напротив, в основном адали – это обычный, законопослушный народ. Хотя это правда, что многие сворачивают на кривую дорожку. Жизнь тут сурова к ним. Адали, живущий в городе, отрезан от своего клана. Он беден и презираем всеми, поэтому устраивает свою жизнь так, как только может.
– Тогда зачем они сюда приезжают?
Ленуар замолк. Для своего возраста мальчик задавал на редкость проницательные вопросы. Возможно, из него выйдет неплохой инспектор. Вслух он ответил:
– Полагаю, они приехали, чтобы сколотить состояние. Возможно, кто-то из них не хочет пасти скот весь остаток своей жизни.
Так же многие из них занимались проституцией или иными формами продажи, на которые толкали рабов, но Ленуар не собирался знакомить Зака с темными реалиями жизни адали. Этот ребенок и сам неплохо знал, что такое быть нищим, отчаявшимся и преследуемым.
– Как бы то ни было, леди Зера многое сделала, чтобы отделиться от своих собратьев.
– Зачем?
– Потому что не хочет, чтобы о ней судили по соплеменникам. В Кенниане не любят адали, Зак.
– Потому что они воруют?
– Кроме всего прочего. Мало кто утруждает себя попытками представить жизнь в городских трущобах, чего стоит там выжить. Если бы они попробовали, то нашли бы нечто достойное восхищения. Вместо этого люди видят только чужеродное и пугающее и судят обо всей расе по худшим её представителям. Леди Зера не желает, чтобы её относили к ним. Она хочет укорениться тут, в городе, и до сих пор преуспевала. Она элегантна и изысканна, и её красота служит ей хорошую службу. Окружающие готовы закрывать глаза на тот факт, что она адали. Иначе она бы не смогла занять своё место в светском обществе. И это подводит нас к моему вопросу, Зак. Где ты слышал, что леди Зера содержит бордель?
Зак покачал головой:
– Я не помню.
– Мне нужно, чтобы ты держал ухо востро. Кто-то распространяет слухи о леди Зере, и я хочу знать кто.
Зак нахмурился:
– Скука. Кто станет волноваться из-за каких-то сплетен?
– А Зеру это беспокоит. В подобном деле репутация – это всё. Она сделала себе доброе имя, но остается адали. Нужно не так уж много, чтобы погубить её.
– Как же мне выяснить, кто пустил этот слух?
– Начни с других владельцев салонов, – посоветовал Ленуар. – Такие слухи обычно распускаются завистниками или конкурентами. Розыщи этих леди или их слуг. Если ничего не выйдет, поищи тех, кто ведет подобные разговоры. Возможно, стоящий за всем этим заплатил кому-нибудь, чтобы тот продолжал лить воду на мельницу.
Принесли заказанную еду. Она была наполовину холодной, а стейк из оленины на тарелке выглядел словно гигантский ржавый гвоздь. Ноздри Ленуара неодобрительно раздувались, но живот не был согласен дожидаться лучшего варианта. Инспектор оглянулся было в поисках вилки и ножа, и, не обнаружив их, остановил официантку.
– Зачем это? – спросила она, явно сбитая с толку.
– Чтобы поесть как цивилизованные люди, мадам.
Девушка закатила глаза:
– Чертов арренайский сноб, – пробормотала она, нетерпеливо удаляясь прочь.
– Чертова брайлишская варварша, – парировал Ленуар себе под нос.
– Ну, и когда я смогу увидеть леди Зеру? – Зак не стал дожидаться столовых приборов и погрузил пальцы в свой пирог.
Ленуар фыркнул:
– С чего бы это Зере могло захотеться увидеть тебя?
– Потому, что я неотразим, – последовал невозмутимый ответ.
Ленуар расхохотался:
– Зак, однажды ты станешь мужчиной, а мужчина должен знать своё место в этом мире. Не обижайся, но поверь мне, леди Зера никогда в свой жизни и на десять миль не подойдет к таким, как ты.
* * *
Шум пивной стал надоедать ему. Он привык к тишине на кладбище, к небытию, которое поселилось на нём. Это же место было живым. Свет резал глаза, смех нервировал. Он чувствовал жар, сидя тут в свете очага. Вокруг него все толпились, галдели и пили. Он хотел, чтобы все они ушли, все-все. Его опьянение только усилило раздражительность, и он знал, что если не уйдет в ближайшее время, то с кем-нибудь непременно подерётся.
Он был напряжен с тех пор, как покинул Брейкенсвейл. Повсюду, куда бы он не пошел, чувствовал враждебность людей. Он знал, что это должно быть плодом его воображения, но не мог избавиться от ощущения, что его вина была столь же очевидна, как борода на лице. Люди смотрели на него с укоризной, как будто они знали. Дети особенно – они выглядели напуганными каждый раз, когда он подходил, как будто они ожидали, что он причинит им вред. Он не мог долго задерживаться в людном месте, таком как это, он начинал потеть, уверенный, что в любой момент Департамент Полиции обрушится на него. Если они поймают его, он будет качаться за то, что сделал или хуже.
Могильщик резко встал, его стул царапнул по полу достаточно громко, чтобы привлечь взгляды других посетителей. Хлопнув несколькими монетами по столу, он схватил свой плащ и двинулся к двери. Снаружи было прохладно и тихо, и он глубоко, благодарно вздохнул. Его голова, казалось, немного очистилась. Он натянул свой плащ на плечи, его пристальный взгляд скользнул по человеку, стоящему в тени дверного проема. Он почувствовал мгновенное раздражение от того, что его одиночество должно быть прервано снова так скоро, но когда он поднял глаза от застежки плаща, человек исчез. Хорошо.