Не найдя, что сказать на ее замечание, Вэнтан продолжил вспоминать историю Фалтила.
— Король Фалтил приказал изготовить корбаловые ожерелья для себя и всех придворных, щедро одарил кристаллами церкви, чтобы те могли защитить святилища от проникновения в них детей дьявола. Нельзя не упомянуть и о короне…
Дарэк устремил на архиепископа заинтересованный взгляд.
— О какой короне?
— Короне Фалтила. Через некоторое время после становления королем Кайта он приказал изготовить ему специальную корону — осыпанную десятками корбаловых кристаллов. Самый маленький из них имеет размер крупного желудя. Таким образом Фалтил демонстрировал своему народу, что его собственная магия — дар Господа, а не дьявола. Ему корбал не причинял ни малейшего вреда. М-да, эта корона представляет собой настоящее произведение искусства и является едва ли не самой большой ценностью в королевской сокровищнице.
Дарэк напряг память. Ни о чем подобном он ни разу не слышал за всю свою жизнь.
— Почему я никогда не видел ее?
— Все очень просто. Более двадцати лет назад, за год до появления на свет Атайи, корону заперли в тайной комнате по приказу Кельвина. На этом настоял Родри. Бедняга тоже никогда не видел эту вещицу, но при одной мысли о ней у него коленки дрожали.
Вэнтан сдержался, не рассмеялся. Но улыбнулся так широко, что глаза практически скрылись из виду за толстыми щеками.
— Но большинство кристаллов было использовано для украшения рукояток мечей и кинжалов.
— Интересно, что же случилось со всеми этими корбалами потом? — со всевозраставшим интересом спросил Дарэк.
— Когда работа Фалтила была выполнена, он раздарил кристаллы церквям в качестве награды за столь активное оказание ему помощи. А остальные камни… Кто знает? Наверное, до сих пор пылятся где-нибудь в рукоятках кинжалов. Те, кто принимал участие в военных операциях, наверняка передали оружие сыновьям. Держу пари, у многих из ваших воинов найдется дома меч с корбалами. Кельвин запретил носить такое оружие при дворе, чтобы не тревожить Родри. Со временем о нем, наверное, просто забыли…
Впервые за сегодняшний вечер Дарэк улыбнулся. Еще раз пройдясь по комнате, он резко остановился прямо перед советником, чем заставил беднягу подпрыгнуть от испуга и неожиданности, и повернулся к нему.
— Я намерен разыскать эти кристаллы, Мозель. — Дарэк помахал указательным пальцем у лица Джессингера. — Мои воины должны быть защищены от черных сил магии, чтобы достойно встретить любого из колдунов, кто осмелится ступить на нашу священную землю.
С невиданным ранее огнем в глазах король схватил со стола пергамент и принялся что-то писать.
— Даниэль, я хочу, чтобы ты и все остальные члены Курии отыскали все кристаллы, какие только имеются в церквях. Пусть об этом распоряжении узнают в провинциях, в самых отдаленных уголках Кайта. Корбалы должны быть переданы в самые мелкие приходы. Завтра я издам особый указ, а ты закрепишь его церковной печатью.
Вэнтан с готовностью кивнул.
— Если ни Николас, ни капитан Парр не найдут Атайю, я должен быть уверен в том, что она не натворит здесь новых бед своими чертовыми заклинаниями! — Дарэк оторвал взгляд от пергамента и поднял голову. — Ты можешь идти, Мозель. Если понадобишься, я пришлю за тобой. И сними с себя эти мокрые тряпки, — презрительно добавил он, словно только заметив, как выглядит одежда герцога. — Ты похож на утопленную кошку!
Лорд поклонился и удалился, за ним последовали Дагара и Вэнтан. Дарэк предпочел провести этот поздний вечер в одиночестве. Выведя еще пару строк, он отложил пергамент в сторону, сознавая, что не в состоянии ясно изложить роившиеся в голове мысли.
Опустив перо в чернильницу, король медленно подошел к окну и взглянул на простиравшееся перед глазами море. Дождь закончился, все в природе затихло и успокоилось. В воде загадочным серебристым неровным кругом отражался свет луны. На дворе уже стоял апрель, но по ночам бывало довольно свежо и прохладно.
В столь поздний час отправляться на поиски чудесной короны не имело смысла. Но завтра он во что бы то ни стало отыщет ее и вернет на надлежащее место. По праздникам можно будет даже появляться в ней в свете. Чтобы показать всем, что Дарэк Трелэйн не потерпит проникновения черных сил дьявола в свою страну. Чтобы никто не сомневался в том, что он достоин быть преемником короля Кельвина.
В этот вечер, глядя на безмятежные воды моря, Дарэк поклялся самому себе приложить все старания для спасения своего государства.
В тот же самый вечер, находясь на другом побережье моря, Атайя наклонилась, зачерпнула ладонью белый прохладный песок, поднесла его к лицу и с удовольствием понаблюдала, как налетевший ветер разметал желтые песчинки, возвращая их на место. Как было приятно вновь прикоснуться к родной кайтской земле.
Доставившее их судно плавно удалялось, приближаясь к горизонту. Им управлял друг Ранальфа — старый пират, как утверждала Тоня, хотя сам Ранальф пытался разубедить ее в этом. На протяжении долгих миль вдоль побережья простирались Эльсские леса, совсем неподалеку находился Кайбурн. Атайя выбрала этот город как отправную точку своей деятельности не только потому, что Кайбурн являлся одним из крупнейших центров Кайта и в нем можно было разыскать немало нуждавшихся в обучении людей, но и потому, что находился он на побережье, и в случае необходимости отсюда они легко возвратились бы в Рэйку. К тому же этот район хорошо знал Кам и мог помочь им сориентироваться.
Атайя стряхнула с ладони остатки песка и посмотрела на своих новых друзей и кучу выгруженных на берегу тюков с вещами и провизией. Кейл сидел на парусиновой сумке и выстругивал что-то из кусочка древесины, а Тоня приставала к нему с расспросами, интересуясь, что он делает. Бывший гвардеец кайтской гвардии был, как всегда, немногословен и отвечал, что пока не решил. Рядом с ними, на внушительных размеров бревне сидел Мэйзон, рассказывая Каму о весенних созвездиях, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на то и дело перебивавшего его Ранальфа.
Кам, все еще в красном шейном платке и большой серьге — подарках капитана корабля, — увлеченно рассматривал переливавшуюся различными цветами морскую раковину и почти не слушал лекции Мэйзона. Все эти люди, последовав за ней, отважились пойти на огромный риск. Атайе хотелось верить, что она сможет сделать для них нечто большее, чтобы помочь остаться в живых, чтобы не дать погибнуть.
Мастер Тоня, поняв наконец, что разговор с Кейлом завязать невозможно, взглянула на Атайю, стоявшую у самой воды в стороне от остальных, и тихо подошла к ней сзади.
— Все в порядке? — мягким голосом спросила она. — Сегодня ты ужасно молчаливая и задумчивая.
Атайя подняла с земли гладкий камушек, повертела его в руках и бросила в море.
— Все нормально. Просто размышляю о разных вещах. Знаете, я начала кое-что понимать, нечто такое, чего не понимала раньше.
— Это жизнь, Атайя. С возрастом и с опытом мы постоянно познаем что-то новое. И это не зависит от того, насколько ты умен или сообразителен.
Тоня ласково похлопала ее по плечу.
— Я все больше и больше думаю о нас. — Атайя повернула голову и посмотрела на остальных. — Не могу отделаться от мысли, что втянула вас в эту историю и подвергаю огромному риску.
Она опустила плечи, словно почувствовав внезапно всю тяжесть взваленного на них груза.
— Теперь я понимаю своего отца. Он сознавал, что не в состоянии добиться намеченных целей, не прибегая к военным действиям. Поэтому-то стал вспыльчивым и раздражительным и готов был оторвать голову любому, кто ему противоречил. Теперь я знаю, почему он так вел себя: потому что чувствовал огромную ответственность за людей и боялся за них, отдавая себе отчет в том, что по первому его призыву сотни преданных ему человек ринутся в бой и сложат головы…
— Я, например, родилась на ферме, где беспокоиться можно лишь за грязных поросят да гусей, — ответила Тоня.