— Так зачем дело встало, надо поторопить их с вступлением.
Он внимательно посмотрел на меня и с ухмылкой ответил:
— Что же, пожалуй, вы сами, веский аргумент для этого, а потому надо подумать.
Я хотел, было ответить, но передумал.
С нами здоровались другие члены Координационного Совета, которые были вместе с помощниками, но все это уже мало запомнилось. Вскоре мы разделились и нас направили на медицинское обследование. Впрочем, все это было знакомо и в принципе не заняло много времени, поэтому часа через два мы вновь собрались вместе. Теперь мы сидели в небольшом зале, где собрались члены Координационного Совета и их помощники.
— Уважаемые коллеги, собравшиеся, — начал свое выступление пожилой и очень высокий, почти под три метра ростом, член Совета по имени Цумхаэ, — в результате эксперимента, который был проведен на Гоэмта, военные действия в Галактике прекратились. Взрыв, который произошел сразу, после того как ваш корабль прошел сквозь поле, был столь сильным, что вызвал образование черной дыры, которая полностью поглотила созвездие, включая все планеты и спутники. Сейчас она находится в стадии стабильного развития, что свойственно всем аналогичным объектам, образовавшимся после взрыва звезды. Вы сделали шаг в познании тайн вселенной, и потому я прошу почтить память четырех сотрудников, принявших участие в экспериментах, и не успевших телепортироваться из лаборатории.
Наступило молчание. Фейнхотен нахмурился. Он переживал больше всех, так как хорошо знал каждого из четырех погибших, и потому боль утраты была для него особенно сильной.
— Что с Клоэром? — спросил Фейнхотен.
С ним все в порядке. Его клонировали. Сейчас он находится в клинике, где проходит курс интенсивной терапии и психологической поддержки. Такие случаи всегда вызывают определенные стрессовые перегрузки.
— Значит, войне конец? — спросил я.
— Да. Буквально два часа назад представители Галактиан вошли в наше пространство и официально заявили, что прекращают военные действия. Они гарантируют нам мирное существование наших Галактик при условии, что мы не будем пытаться проникнуть в их мир, в том случае, если у нас появится такая возможность. Если мы предпримем такую попытку, то это будет автоматически означать разрыв договоренностей и объявлением войны. Мы согласились. Все документы оформлены. Галактиане покинули нашу Галактику, и надеюсь, что навсегда.
— Да, но ведь мы понесли неисчислимые жертвы, уничтожено более сотни созвездий. Миллиарды людей погибли, — начал, было я, но Юглинд прервал меня и ответил.
— Этот вопрос не обсуждался. Что мы можем предъявить, а главное кому? Галактиане для нас по-прежнему вне досягаемости, дискуссия по данному вопросу беспочвенна. Координационный Совет единогласно проголосовал за подписание соглашений, без каких либо изменений.
— Значит, фактически мы капитулировали? — тихо произнес Фейнхотен, — но ведь у них не осталось ни одного боевого корабля, мы в принципе знаем технологию этих устройств.
— Возможно, но в тот момент, когда подписывались документы, мы не имели никаких данных, следовательно, выступали в роли проигравших, которым предложили более чем выгодные условия окончания войны.
— Я все прекрасно понимаю, — ответил Фейнхотен, — я только хотел сказать, что слишком дорогой ценой нам достался этот мир.
— Цена за мир всегда высока, особенно, когда воюют Галактики, — произнес Юглинд.
Совещание закончилось, и уже собираясь уходить, Вика подошла к Юглинду и спросила:
— Скажите, а когда можно ожидать возвращения детей, которых эвакуировали. Наш сын там.
— Я знаю, думаю, что в ближайшие дни начнется транспортировка. К сожалению, там нет телепорта, поэтому это займет некоторое время. Вам придется подождать.
— Спасибо, — ответила она и вернулась ко мне.
— Ну что?
— Ничего, Саша вернется через несколько дней.
— Вот и отлично.
— Я так соскучилась, что эти дни для меня покажутся годами.
— Придется потерпеть.
Мы направились в гостиницу, в которой нас разместили. Зайдя в номер, Вика повернулась в мою сторону и счастливым голосом произнесла:
— Сережа, неужели все кончилось, и мы снова увидим Сашу и сможем вернуться домой?
— Скорее всего, да.
— Просто не верится. Я так устала от всего, хочется поскорее оказаться дома, чтобы утром, открыв окно, снова увидеть солнце, почувствовать дуновение ветра, услышать пение птиц, — она положила голову мне на грудь. По Викиным щекам текли слезы, а я целовал её и говорил, как бесконечно горячо её люблю.