Я оценил профессиональные качества Селезнева как психолога, когда он быстро нашелся что ответить, при чем таким образом, что не требовало возражений или каких-то дополнительных вопросов.
После доклада мы прошли небольшую медицинскую проверку, а спустя час Селезнев сообщил мне, что рейс Москва-Мадрид через три часа и меня отвезут в аэропорт. Он извинился, что не сможет проводить лично. Мы обнялись, и на прощание я сказал ему:
— Рад, что мы снова встретились. Будет возможность, приезжайте в гости.
— Спасибо за приглашение, надеюсь, увидимся.
Я пожал ему руку и пошел собираться в дорогу.
Такси подъехало к дому, и Вика выбежала меня встречать, так как позвонил из аэропорта, прежде чем взять такси. Я не успел выйти из такси, как она бросилась ко мне, словно мы не виделись целую вечность. Обняв её за талию, мы направились в дом. Уже на террасе, она поцеловала меня и, прижавшись, прошептала на ухо, словно боялась, что нас подслушают:
— Я так соскучилась, так ждала тебя.
Я посмотрел в её глаза, держа руками на плечи. Они светились теплом и любовью.
— Викуша, радость моя, я тоже соскучился и постоянно волновался, что не мог тебе позвонить.
Мы сели, и я стал ей рассказывать о поездке. Вика слушала молча, не прерывая вопросами, и только когда услышала о том, что мне сообщил Фейнхотен, увидел, как изменился её взгляд. Он стал суровый и печальный.
— Что же с нами будет? — спросила она.
— Не знаю, дорогая, Фейнхотен сказал, что все будет происходить в течение многих лет, а то и десятилетий, поэтому сказать, когда, как и что будет, он не знает.
— Тем не менее, ничего хорошего ждать нельзя?
— К сожалению да.
— А почему вы решили с Селезневым, что лучше никому об этом не говорить, я имею в виду руководство?
— А зачем? Трудно представить, что может произойти, если кто-то из руководства той или иной страны не выдержит и информация просочиться в прессу. Каковы будут последствия, если люди узнают, что мир может погибнуть в любой момент.
— Возможно, вы и Фейнхотен правы. В любом случае, предпринять что-либо против агрессии такого уровня невозможно, уж лучше действительно не знать об этом раньше времени, а радоваться жизни в полной мере сейчас.
Я взял Викины ладони в руки и, посмотрев на неё, произнес:
— Я тебе еще не все рассказал. Фейнхотен, когда мы уже прощались, хочет, чтобы мы покинули Землю и чем скорее, тем лучше.
— Покинули Землю, почему? — удивленно спросила Вика.
— Он считает, что нам грозит опасность.
— Но она всем грозит, не только нам.
— Ты не поняла меня. Из той информации, которой он обладает о будущем, нам, тебе, мне и Саше грозит опасность именно на Земле. Короче мы можем погибнуть и чтобы этого избежать, на определенный период времени он предложил нам отправиться в космос.
— В космос, но куда именно?
— Да не все ли равно. Перемещаться по Галактике, используя метод телепортации, всё равно, что ездить на лифте в небоскребе. Возможно, мы будем жить на станции вблизи Земли или отправимся на международную станцию или еще куда-нибудь.
Вика в задумчивости устремила свой взгляд и, хотя она смотрела на меня, явно, что перед её глазами стояла совсем другая картина. Наконец она промолвила:
— Значит так тому быть. Когда мы летим?
Пораженный столь быстрым принятием решения с её стороны, я ответил:
— Если ты согласна, надо подать сигнал с помощью вот этого прибора, который дал мне Фейнхотен, — и я снял с руки часы, — если нажать красную кнопку, значит, мы подтверждаем согласие на отлет с Земли и ждем указаний.
— А если белую, мы остаемся?
— Да, ты правильно все поняла.
— Можно мне нажать?
— Конечно.
Вика осторожно взяла часы и, посмотрев на них, сказала:
— Ты, ведь тоже считаешь, что нам надо последовать совету Фейнхотена? Правда?
— Я слишком часто за последние годы принимал самостоятельно решения, от которых многое зависело, но сейчас, наша жизнь и жизнь нашего сына целиком в наших руках и мне кажется, что мы не вправе лишить его, хотя бы детства, раз это зависит от нас. Поэтому мне кажется, что мы поступим правильно, если послушаемся совета Фейнхотена.
— Значит, так тому и быть, — и Вика нажала красную кнопку на приборе. Ничего не произошло. Она медленно положила его на стол. В этот момент экран зажегся и голографически высветил стоящего около пульта управления станции Фейнхотена. Он повернулся и сказал: