ГОРОД
Генерал Чикатало, приехав в город, первым делом отдал тушу волка первоклассному скорняжнику. Через несколько дней шикарная шкура украшала стену над диваном, где генерал любил полежать после тяжёлого трудового дня. Там же он любил выпить водочки с близкими или коллегами по работе... Всё шло спокойно и гладко. Работа была, как обычно, дома было всё хорошо. Холодный леденящий ужас больше не появлялся. Иногда Чикатало вспоминал про него, но списывал на нервную усталость, вызванную нелёгким трудом, и весенний авитаминоз. Жизнь прекрасна для сильных мира сего... Когда генерал чувствовал недомогание, он приезжал в Институт экспериментальной медицины и лежал в геомагнитной камере, уходя в нирвану. Моделирование космического вакуума положительно влияло на него, как, впрочем, и на других генералов, полковников и чиновников руководства области. Захаживали сюда и блатные бизнесмены, но с них сразу пытались содрать деньги, да и вообще, не любили "загрязнять" вакуум. Официально камера была экспериментальной, но уже давно было установлено положительное действие размагниченной среды. Поэтому и не торопились опубликовывать научные данные, что бы не вызвать нездоровый интерес и ажиотаж. Естественно, бывали здесь и экстрасенсы, тайные сотрудники отдела психотропной травли. Днём экстрасенсы официально снимали порчу и сглаз за деньги, давая рекламу в газетах, а вечером и ночью доводили заказных жертв до безумия, умопомешательства и смерти. Иногда, в случае необходимости, эту работу они делали и днём. Контроль за результатами основной, то есть ночной работы, вели подразделения слежки. Они устанавливали подслушивающие микрофоны и специальные регистраторы биоизлучений человека в комнаты, или поблизости от квартиры жертвы, отправляя результаты в отдел анализа, где данные изучались, устанавливалась степень поражения жертвы, определялась сила и мощность экстрасенса, и планировались новые действия. В случае необходимости в дело вступала уличная и автомобильная слежка, терроризируя незаметно и скрыто жертву везде, где он появлялся. В такое время под контроль брались все знакомые и друзья, коллеги по работе. Все они испытывали непонятный страх и ужас, общаясь с жертвой, и только настоящие друзья не сдавались и не предавали. Все виды связи были под полным контролем. Отдел анализа интересовала вся информация, о жертве: что он читает, какие программы смотрит, какое радио слушает, какие читает книги и так далее. Но самое главное было в другом. Жертва выбиралась не случайно. Ими были те, кто попадал в список категории "А". И первый шаг в начале этой работы делали женщины. Если психологи и экстрасенсы определяли, что жена жертвы не любит мужа, а просто выполняет супружеский долг, то через месяц она либо изменяла мужу, либо устраивала дома жуткие скандалы - это уже зависело от её собственной сексуальности и особенности характера. Если же муж и жена жили душа в душу, то появлялась очаровательная девушка, скрытая или явная путана. Это опять зависело от особенности привычек и образа жизни жертвы. Порой женщина этого не знала сама - ею управляли невидимые "кукловоды". Главное - заставить человека паниковать, нервничать и страдать. Силы дьявола очень любили своих жертв. В таком состоянии она излучает энергию жизни в эфир, старея на глазах, которую впитывали вампиры секретных подразделений, как пауки, молодея при этом как от глотка сосуда Грааля. Руководил работой отделов Высоких технологий, Особого отдела, и Отдела наружного контроля, генерал Чикатало. При необходимости генерал подключал оперативные подразделения других ведомств. Особенно хорошо работали сотрудники ОБЭПа. Это связано, прежде всего с тем, что, держа под контролем коммерческие фирмы, многие из них во всю брали на лапу. Поэтому компромата на них было хоть отбавляй, поэтому и работали они очень исправно, всю жизнь ходя под петлёй. Мощность такой коллективной системы неограниченна в отношении одного человека. Свои люди, обработанные годами, были везде - в суде, в прокуратуре, в медицине... А психбольницы, так те, никогда не подчинялись Минздраву. В застойные времена они были подконтрольны КГБ, являясь просто специализированными тюрьмами. Высшие силы долго следили и изучали это явление в стране, которая должна спасти весь мир от неизбежного вымирания планеты... Но это - отдельный разговор. А пока, пока Владимир Абрамович жил хорошо и счастливо, наслаждаясь жизнью. Однажды вечером он читал книгу "Майн Кампф". Очень интересная книга. Сильная. Хорошо помогает в работе. К нему подошёл сын, что бы он помог разобраться с новой игрушкой диск которой заботливый папаша принёс накануне. Генерал с отеческой улыбкой отложил книгу и помог ему выбрать оружие, защиту и способы передвижения. "Вот игрушки пошли, как у нас на работе. Невидимые лучи, блокирующие ловушки, сверхскоростные глаеры... Если бы такую штуку выпускали у нас в стране, то уже давно бы запретили", - подумал он про себя. - Ну вот, сынок, теперь воюй, - сказал он с улыбкой. В ответ сын повернулся к отцу и приветливо кивнул. Дикий ужас охватил Владимира Абрамовича. На него приветливо смотрели,... глаза волка! Нет, лицо сына улыбалось. Но глаза... Стальные, с узкой щелью зрачков... Неумолимые и холодные в своей жестокости, безжалостные и безрассудные, справедливые и неприветливые одновременно. Генерала охватил леденящий ужас, пробивший его до самых пяток. Что-то невероятное пронеслось мимо, заволокло коричневым туманом Смерти. Как разъяренный бык, словно в бою, чекист тряхнул головой. Он всегда делал так в минуту смертельной опасности. Видение пропало. Он нагнулся над сыном и заглянул ему в глаза. На него смотрели простые детские глаза, избалованные и чуть нагловатые. У Владимира Абрамовича отлегло с души. Жизнь пошла обычным своим чередом. На следующий день, ужиная за столом, когда уже покушав, он по привычке читал газету, а жена мыла посуду, произошло тоже самое с женой. Обернувшись, она спросила о планах на выходные. И опять эти же глаза волка... Генерал не спал всю ночь. Периодически он выходил в зал, и смотрел на висящую на стене шкуру. Здоровый и густой мех слегка светился отраженным светом ночных фонарей городской улицы. Трогая густой мех, он не чувствовал ничего опасного или враждебного. На следующий день генерал прошёл медкомиссию. Специалистам он не сказал о волчьих глазах, прекрасно понимая, что его посчитают сумасшедшим. Он говорил только о недомогании и плохом сне. Проглядев его на всех мыслимых и немыслимых приборах, взяв все анализы, врачи развели руками. Экстрасенсы изучив "биополе", не нашли ничего подозрительного. Никаких энергетических дыр, впадин и хвостов. После этого, слегка успокоившись, Владимир Абрамович взял двухнедельный отпуск и уехал в пригород в элитный закрытый санаторий. Виденья прошли. Две недели на свежем воздухе, прогулки по лесу благодатно повлияли на него. К Чикатало опять вернулось спокойствие и уверенность, желание жизни и работы. Вечером, перед отъездом, он собрал свои вещи и лёг спать. Ему снился сон. Молодой лейтенант парит над праздничным городом, залитым ослепительным светом. Ему радостно от весёлых лиц, ярких шаров, праздничных плакатов и флагов. Звучит веселый марш, но какой - он понять не может. Да это и не важно. Молодой лейтенант опускается ниже и ниже, вот он уже капитан,... подполковник,... генерал. Он плывёт над самыми головами, задевая своими до блеска начищенными сапогами лица людей. В ответ они смеются, некоторые показывают пальцами. Озадаченный генерал пытается вглядеться в лица, и... узнаёт их. Это - его жертвы. Как человеку честному и порядочному, ему нечего делать с преступниками. Он изо всех сил пытается подняться ввысь, ближе к солнцу, но лазурное небо становится свинцово-черным, своей неумолимостью прижимая к земле. Генерал летит сквозь толпу, но никого не задевает. На него никто не обращает внимания. Он никому не мешает. Он никому не нужен. Его не замечают. Людская масса редеет, становится реже и реже, и вскоре исчезает совсем. Чикатало летит низко над землёй. Нет города, нет широких улиц и кварталов. Только голая степь с выжженной от раскалённого солнца рыжей землёй. И тут полёт резко кончается. Он остановился перед стаей волков. Тех самых, которых он стрелял с вертолёта. Они смотрят спокойно и уверенно. Взгляд их чист, добр, и человечен. У них ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД. Они смотрят на генерала без интереса, с безразличием. От этого генерал возмущён и ошарашен одновременно. Он понимает, что они добрее и благороднее, чем он. Вдруг земля раздвигается, и он проваливается в пропасть. Вечную пропасть. Генерал проснулся весь мокрый. Холодный пот тёк ручьями. Пересохшее горло судорожно глотало воздух в поисках воды. Владимир Абрамович сел в постели, осушил стакан воды и закурил. Он понял, что доработать до повышения в Москву с получением квартиры и последующим уходом на пенсию не получится. "Пора уходить на пенсию, доработался", - подумал он, дрожащими руками поднося сигарету к губам. Мысли путались в сплошной клубок, исчезла, казалось, навсегда, былая ясность ума и спокойствие. Генерал прекрасно знал всю военную статистику, выработанную годами в вечных битвах и сражениях. Для расстрела дезертира нужен взвод солдат. Но человека можно убить и с помощью одного килера. Что бы человека свести с ума спокойно и официально, тоже нужен взвод "солдат"-оперативников, а если тайно, то хотя бы два мощных экстрасенса. В бою потери нападающих в десять раз больше, чем у тех, кто обороняется. Но если расстреливать мирную толпу из укрытия, то потери равны нулю. Психотропное оружие - это тот же самый расстрел толпы из укрытия. Но, как ни странно, здесь есть потери среди тех, кто расстреливает. Генерал знал эту статистику, он так же знал, что механизм ответного удара не понятен и не изучен. Но потери, в зависимости от некоторых параметров, иногда могут составлять до десяти процентов. Владимир Абрамович понял, что он попал... Он попал в эти самые десять процентов... Эти десять процентов после срыва живут очень мало - два-три месяца. Как правило, все они кончают суицидом, либо несчастный случай за счёт их полной рассеянности в состоянии полного стресса. Долго живут только те, у кого в психушке полностью отшибают память. Правда, они при этом плохо помнят даже своё имя. Генерал знал эту неумолимую статистику. Он знал, что у него только два пути - либо смерть максимум через три месяца, либо психушка. Но Чикатало решил бороться. Бороться по-настоящему. Ради себя, ради сына. Теперь он знал, что делать. Рано утром, вызвав машину, он заехал домой, взял свой дорожный дипломат и тут же улетел в Москву. Улетел, чтобы написать рапорт об отставке и посоветовать правопреемника. Через три дня он вернулся обратно. Очень хороший знакомый, точнее сексот, нашёл очень дешёвый вариант приобретения загородного коттеджа на берегу реки, в сосновом бору. Чикатало купит его и будет думать о воспитании ребёнка, и об устройстве мироздания. Он перехитрит статистику. Он сильный. Он выживет. Договорившись на завтра насчёт ознакомления с коттеджем, генерал последний раз, стоя на пороге, оглядел свой кабинет. Свой второй дом, а, может, даже первый. Он часто ловил себя на мысли, что на первом плане была его секретная работа, а уж потом жена и дети. Придя домой, он поужинал и зашёл в комнату сына. Сын не играл в военные игры на телевизионной приставке последней модели. Сын сидел и рисовал солнце. Яркое ослепительное солнце было закрыто решёткой из стальных прутков и обмотано колючей проволокой. Генерал оторопел. Холодный пот брызнул ручьями. - Сын... Сынок... Сыночек... Что это у тебя... Зачем проволока... Зачем решётка... Дрожащей рукой он потрепал сына по голове. Тот резко вывернулся, соскочил со стула и крикнул отцу: - Не прикасайся ко мне, ПАЛАЧ! С этого дня у генерала начался ад. Сын запирался в своей комнате, и только изредка впускал к себе мать. Жена была полностью занята депрессией сына. Генерал остался один на один со своими проблемами. По ночам снились кошмары. Но под утро всегда появлялся вожак стаи, и говорил: "Возвращайся обратно".