— Да, смею так думать.
— А где та женщина, с которой я встречался вчера?
— Джулия? Она… — Харлан замялся. Неудобно было говорить, что она пошла в госпиталь, тем более что незнакомец не знает её имени. — В общем, её сейчас нет, она будет позже, но она предупредила, что вы должны принести видеоматериал.
— Совершенно верно. А когда я смогу увидеть полковника?
— Он сейчас в Вашингтоне, — сказал Харлан. Салех кивнул: «Я знаю». Но он будет сегодня к вечеру.
— Хорошо. Вы посмотрите пленку, а я подожду вас здесь.
— Может, пройдете в дом? — предложил Харлан.
Ливиец отказался.
Черт возьми, думал старый профессор, шаркая ногами. Похоже, я сую нос в дела морской разведки. Ему показалось странным, что незнакомец, встречаясь с Джулией, командиром подразделения военной разведки, не знает её имени. Харлан покопался в памяти, выудил слово «связник», ничего не понял в нем и тут же забросил его обратно. Что-то в доме Кертиса было не так, хотя ничего странного в том, что хозяин с дочерью отсутствовал, а Джулия временно находилась там, не было.
И что я скажу ему, продолжал размышлять Харлан, вставляя кассету в деку магнитофона. Ну, просмотрел, скажу, а дальше? Наверное, он ожидает какого-нибудь ответа от меня, я должен что-то увидеть и сообщить ему результат. Ладно, если я ничего не пойму, то скажу ему, чтобы он дождался Джулию. В конце концов, откуда я знаю — он попросил посмотреть, я посмотрел. Совсем как у Джулии: «он придет и уйдет». И разве я не умею хранить тайны?
Этот вопрос подстегнул профессора, и он включил воспроизведение. Что-что, а тайны он хранить умел, он хранил в душе такую тайну… такую тайну… Бравурные мысли профессора пошли по кругу.
На экране телевизора он увидел Лори, сидящую на кушетке. Девушка отсутствующим взглядом смотрела прямо перед собой, а вокруг неё сновал маленький человек. Он задрал на ней майку, обнажив грудь, и повернул девушку спиной к камере, потом с Лори были спущены джинсы и снова поворот. Крупным планом показали её руки и лицо. В кадре появился другой человек, лет тридцати на вид, с короткой стрижкой. Он двумя пальцами взял Лори за подбородок, немного подержал и резко отпустил. Голова девушки дернулась. Он покачал головой и засмеялся в камеру. Первый усадил Лори на кушетку и поднес к объективу газету за вчерашнее число. Харлан вздрогнул, когда тот заговорил с экрана.
«Вы видите, полковник, что ваша дочь в прежнем состоянии, следов побоев на теле нет, нет следов от веревок и наручников, также вы видите свежую газету. Еще несколько минут вы можете наблюдать вашу дочь. — Он повернулся к Лори и спросил: — Ты ничего не хочешь передать отцу?»
Лори молчала, продолжая неотрывно смотреть в камеру.
Человечек пожал плечами и отошел в сторону.
Харлан сдавил руками голову, мертвыми глазами глядя на экран телевизора. Что тут происходит? Что, черт возьми, происходит?! Профессор невероятным усилием оторвал взгляд от лица Лори и осмотрел помещение, в котором она находилась. Стены без обоев, похоже, просто грубо отштукатурены, с правой стороны видна половина двери, слева, где по идее должно быть окно, такая же грубая поверхность стены; немного левее кушетки стол и что-то из еды на нем. Свет в помещении рассеянный, но по тени можно было определить, что лампа или светильник находятся в центре потолка. Эта комната походила на тюремную камеру.
Человек ближневосточной национальности для большинства людей — просто человек с лицом ближневосточной национальности. Профессор Харлан, без труда определяющий расовую принадлежность по обыкновенному черепу, вспоминая лицо гостя, стоящего во дворе, и людей на экране, пришел к выводу, что они ливийцы; не ливанцы или сирийцы, а именно ливийцы. С такой же легкостью другой определили бы в Джулии негритянку, едва взглянув на цвет её кожи. В голове профессора бурным потоком прошла информация о Ливии, он изучал античную историю и прекрасно знал, что единственным народом, создавшим крупное царство на побережье Триполитании, являлись гараманты. Харлан бывал на раскопках в районе вади аль-Аджаль, стомильной полосе оазисов на южном краю пустыни Убари, работал с находками, связанными с периодом I века нашей эры, сопоставлял собственное мнение с заключением итальянской экспедиции 1934 года, где было упомянуто о расовом происхождении усопших, скелеты которых были найдены в многочисленных гробницах. Одним словом, Ричард твердо был уверен, что люди, снятые на видеопленку, — ливийцы.
«Вот оно что, — Харлан снова смотрел в лицо Лори. — Вот почему тебя нет дома, вот почему Джулия сказала, что ты с отцом в Вашингтоне. И приедет он сегодня вечером не с тобой, а один».
И что дальше? Чего они хотят? Скорее всего какой-то информации от полковника, поэтому он, наверное, сейчас в Вашингтоне. Тот, что на улице, знает об этом, значит, ждут от начальника штаба базы «Атолл» какого-то секретного материала.
Запись закончилась, на экране промелькнули светлые диагональные полосы. Харлан машинально включил перемотку, пытаясь собраться с мыслями. Что он должен сказать тому подонку? Что? А вот что!
Профессор стукнул кулаком по подлокотнику кресла и быстро вышел на улицу.
Азиз терпеливо дожидался его. Сегодня он последний раз приносил пленку полковнику, завтра утром он покинет Америку, уступая место своему товарищу.
Харлан подошел к Азизу вплотную и сурово взглянул на террориста сверху вниз.
— Я просмотрел пленку, как вы просили, — жестко сказал он. — И вы правильно заметили, что я друг полковнику Кертису. — Профессор немного успокоился и продолжил: — Я видел, что следов побоев на теле девушки нет. Но также я не мог не видеть одного подонка, который грубо обращался с пленницей, он демонстрировал свое превосходство, силу, унижая тем самым заложника. Вы должны передать тому негодяю, что он… — Харлан на секунду задумался, подбирая наказание. И неожиданно сказал: — Передайте ему, что он — номер один.
Азиз согласился с негодованием профессора кивком головы.
— Я видел эту запись, мне тоже не понравилось поведение моего товарища. Уверяю вас, что подобного больше не повторится.
Профессор кашлянул и на миг опустил глаза.
— Хочется верить вам, — сказал он.
Азиз кивнул и стал удаляться. Харлан смотрел ему вслед, чувствуя, что весь его пыл, все его негодование куда-то уходит, обнажая извечный вопрос «что делать?» Да, он друг полковнику, друг Лори, которая за те несколько встреч с Харланом не могла привыкнуть к нему, он друг Джулии и другим «амазонкам», с которыми его свела судьба. Сегодня он здесь, чтобы повидать друзей. И что он видит?
Харлан вдруг окликнул Азиза и пошел ему навстречу.
Ливиец остановился и равнодушно ждал приближения Харлана.
— Вы сказали, что сейчас у вас нет времени, — начал профессор, — у меня его тоже мало. У меня есть к вам предложение, и я хочу спросить вас, где вы сможете меня выслушать?
— Вы можете поговорить со мной в гостинице, в моем номере. Скажем, в восемь часов вечера.
— Я не знаю в какой гостинице вы остановились.
Азиз улыбнулся.
— Хорошо, я напомню вам. Отель «Савойя», комната 26.
Он ещё раз кивнул и пошел в сторону города.
Вот-вот должна была вернуться Джулия, поэтому Харлан поспешил в дом. Он вынул кассету из деки, вложил её в коробку, и оставил на столе. Потом выключил магнитофон и телевизор. Огляделся. Похоже, все. Нет, не все, оставался взволнованный вид, беспокойные глаза и совсем другое настроение. Джулия, как только профессор скажет ей о посетителе, сразу догадается, что он смотрел пленку. Если бы можно было, он бы, не мешкая, уехал, но его внезапный отъезд и та же пленка на столе ещё больше осложнят положение. Что делать? Ричард чувствовал, что Джулия уже на подходе к дому. И тут его осенило: ванная! Он бросился в ванную комнату и быстро открыл оба крана. Вода зашумела, и Харлан с облегчением подумал, что, пожалуй, он сможет вывернуться из этого нелегкого положения.
Прошло не больше минуты, и он услышал, как в дом кто-то вошел.
Профессор стащил с себя одежду и, громко мурлыкая веселый мотив, полез в ванну.