— Очень приятно, Тепосо. А скажи, ведь это не Испания? Это, судя по растительности, Америка, скорее всего Южная. Я права? Да и акцент у тебя ужасный. Так что это за страна?
— Это страна альмаеков.
— Очень хорошо, — похвалила Джулия. — А мы кто такие, нас ведь ты должен знать?
Тепосо решил во всем потакать отравленным женщинам и потому ответил:
— Вы жрицы. Ты — старшая.
— И служим мы вот этому Богу, да? — Она отступила на несколько шагов и вновь положила ладонь на голову идола.
— Да, вы молитесь Альме.
— Извини, Тепосо, я вынуждена взять тайм-аут.
Джулия подошла к остальным.
— По-моему, мы ухнули лет эдак на пятьсот назад, — сказала Сара.
— Все сходится, если принять на веру пылкие речи профессора Харлана, поддержала её Паола Бенсон.
— Это нонсенс! Такого не может быть!
— Ты ещё закричи, что хочешь домой к маме, — осадила Джулия подошедшую последней Дороти Джордан. — Подведем итоги. Итак, мы — жрицы, это несомненно. Индеец, а он точно индеец, знает нас, вернее, знает наш облик.
— Ничего, скоро он узнает, что кроется внутри.
— Знаешь, Лори, твой отец был прав, когда категорически выступал против твоего участия в операции.
Лори вздохнула.
— Это от любви. У старика жутко большое сердце.
— Послушайте, вы! — Тепосо потерял терпение и даже озлился на дурачившихся жриц. — Вы можете говорить по-испански, а если хотите, толкуйте на языке барикутов. Но учтите, Литуан недолго продержится, он и так одной ногой в могиле. Да будет вам известно, что мы нашли его в трех километрах отсюда. Вот вы стоите здоровые и улыбаетесь, а ему отрубили руку и он очень плох. И ещё мы видели с Оллой детей. Испанцы отпустили их, чтобы проследить за ними и узнать, где золото. Дети снова в плену.
Тепосо негодующе посмотрел в глаза старшей жрице. Сейчас он ненавидел её за ветреное поведение и пытался найти причину её легкомысленных действий: «Может, молния виновата? Ударила в голову и перевернула мозги!»
— Кажется, дело серьезное, — сказала Лори.
— Наконец-то до тебя дошло. — Джулия подошла к Тепосо. — Я вижу, ты сердишься на нас, но ты не знаешь причину. Давай оставим выяснения до следующего раза, а сейчас мы отправимся к Литуану — так, кажется, ты произнес? — и дорогой ты все нам расскажешь. Расскажешь все, будто видишь нас впервые и мы ничего не знаем. И — никаких вопросов, понятно? — Она строго взглянула в хмурые глаза индейца.
Тепосо открыл было рот, но решил не возобновлять перепалки. Махнув рукой, он позвал Оллу, и они с помощью остальных жриц стали осторожно снимать Альму с носилок.
— Дороти и Паола остаются здесь, — распорядилась Джулия, — осмотрите местность. Остальные — со мной. Показывай дорогу, Тепосо, мы готовы.
3
Тепосо чувствовал себя болваном, идя рядом со жрицами и рассказывая им о том, что они и сами прекрасно знали. Но внутренний голос подсказывал, что так надо, и он слепо повиновался ему. Впрочем, не это шокировало бедного индейца, а то, что он вел повествование на испанском языке. Вот это буквально убивало его. Плюс ко всему — поведение жриц. Их будто подменили, в повадках стало что-то от хищного зверя. Старшая спокойно шла рядом и слушала, изредка задавая короткие вопросы, зато другие, вооружившись взятыми из лагеря топориками, шастали по кустам, забегали вперед или вообще надолго исчезали из виду.
«Чем вооружены испанцы?» — Тепосо мысленно повторял вопросы жрицы и отвечал. «Сколько их?» — «Приблизительно две сотни… На трех кораблях… В живых не осталось никого, только я и жрицы… Пленные — только дети… Наверное, около ста…» — «Кто он?.. Вождь!.. А Литуан — священник». «Скорее бы уж дойти и сдать их ему», — жестоко подумал Тепосо, пропустив очередной вопрос настырной жрицы.
— Тепосо, ты не слышишь меня?.. Я спросила — какое расстояние отсюда до города?
И он снова включился в работу.
А Олла шла рядом и пылающим взором благодарила небеса. За что — она не знала, но, глядя на изменившихся подруг, угадывала, что произошло что-то большое и торжественное, случилось то, для чего они молились и днем, и ночью. Ее чувство было радостным и печальным одновременно, как все её песни.
Через три четверти часа они наконец подошли к тому месту, где Тепосо оставил Литуана под присмотром трех жриц.
Все было по-прежнему, как три часа назад. Может, Тепосо показалось, но мертвенную бледность священника слегка скрасили жизненные цвета. Он мысленно порадовался за старика и скосил глаза на старшую: та даже не вздрогнула при виде искалеченного священника.
— Лори, — позвала подругу Джулия, когда бегло осмотрела рану Литуана. — У него сильное воспаление. Поищи-ка шалфей или что-то в этом роде. Сара и Фей идут берегом реки дальше. Фей — старшая. Проявлять осторожность; впереди, насколько я поняла этого парня, каменоломня, где сейчас пребывают испанцы. Восточнее находится поселок, куда они увели детей. Снимите местность и возвращайтесь лесом.
— Есть, капитан, — Фей козырнула, и они с Сарой растворились в кустах.
— Так, девушки, — Джулия обратилась к жрицам, находившимся с Литуаном, — помогите-ка мне раздеть его. Чувствую, что у него есть ещё травмы. Тепосо, быстренько переведи — и за водой.
Он выполнил первый приказ и понуро побрел к речке.
Вскоре на грудь Литуана, где Джулия насчитала множество ушибов и как минимум три сломанных ребра, был наложен компресс из смоченных в холодной воде пальмовых листьев. Рану на руке снова промыли и наложили повязку с листьями шалфея. Литуан во время этой процедуры лишь однажды слегка приоткрыл глаза и снова впал в глубокий сон.
Через полтора часа явились Фей и Сара с коротким докладом: пятьдесят испанцев снуют возле входа в пещеру и пятеро — с ними столько же бульдогов тигровой окраски — сторожат семерых мальчиков и восьмерых девочек в одном из домов поселка.
— Почему ты не сказал мне, что у испанцев есть собаки? — спросила Джулия у Тепосо.
— Потому что ты не спрашивала, — огрызнулся индеец.
— В следующий раз будь предусмотрительнее, — строго сказала она. — А теперь, будь любезен, возьми носилки и возвращайся в лагерь. С тобой пойдет Лори и эти четыре девушки. Заберите Альму и все, что сможете унести.
— Это ещё зачем? — возмутился Тепосо, который днем раньше тащил все это на себе в противоположную сторону.
— Затем, что мы перебираемся ближе к городу.
— А это зачем?
— Могу назвать две главные причины, — терпеливо ответила Джулия, хотя их гораздо больше. Первая: если нас будут искать, то только не у себя под носом. Вторая: нам нужно ознакомиться с окрестностями и собственно с городом, чтобы узнать, где держат детей. Понятно?
Тепосо почесал в затылке, соображая, но Джулия жестом руки уже торопила его.
Литуан, проснувшись, последние две-три минуты силился понять, о чем говорят его старшая жрица и Тепосо, но ничего не понял. Лишь когда он нашел её глаза и всмотрелся в них, то истина внезапным ударом полоснула мозг. Он собрал все силы и, протянув к ней руку, встал на колени. Но не посмел коснуться, только произнес:
— Прости меня, Дила…
Джулия вздрогнула. Ее слух вырвал из незнакомой речи до боли знакомое слово, которое из уст седовласого старика прозвучало явно как обращение к ней. Она оторопело глядела в лицо индейского священника, от которого её отделяла половина тысячелетия.
— Значит, тебя зовут Дила? — спросил Тепосо.
Он был раздосадован таким простым именем старшей жрицы, напрочь забыв, что оно принадлежит богине альмаеков.
— Да, — хрипло ответила Джулия. — Меня в детстве так называла мама.
Глава II
1