Или вы предлагаете включить экран и слушать про ядерную зиму наверху? Вот, в доядерные времена — ооо! Да, в доядерные времена — ууу! А давайте снизим квоты на энергию и вбухаем освободившиеся ресурсы в космическую отрасль? И вбухают ведь.
Глупости это все. Найдем мы новую планету рано или поздно, никуда не денемся. А мне и под землей неплохо. С голода никто не умирает, развлечений выше крыши, места всем нарыли достаточно, вон, даже первые выборы через два года назначили. Жить можно, не хотят — их проблемы.
Да, хочется и солнца, и к морю, и не только в виртуальности. Но, во-первых, «Тропический рай» всего на два яруса ниже, а во-вторых, в бассейн я хожу по квоте, ни разу не пропускаю. Конечно, выживать можно и в респираторе, с автоматом в руках, как в старых книжках. Но зачем мне это? Уж лучше престижный район Новой Москвы, с водопроводом, электроэнергией и итальянской кухней. Спагетти, даже синтетические, они лучше консервов.
Жалко, что ни Джейка, ни Эрика, ни Маришку я так и не увижу в реале, если только папа не поторопится с туннелями. И страшно подумать, что будет, когда сломаются спутники и выйдут из строя океанские кабели. Впрочем, проложат новые — не только у меня есть друзья на другом конце света. Прорвемся, не привыкать. Вон Третьей мировой пугали-пугали, и что?
…Эээ… Ну, да, нехорошо получилось. Но вы посмотрите по сторонам — ведь никто по этому поводу особо не переживает. Поскорбят для вида в годовщину — и обратно, по отсекам, по кафешкам, заниматься делом. Жить.
А знаете, сотру-ка я этот отчет на всякий случай. Вам пришлю что-нибудь бодренькое, про полеты к звездам, про то, как важно беречь родную планету. Вы ведь этого ждете, правда? Ну, вот и получите. С верхом.
Потом перепишу. Главное, save с send’om не перепутать…
Сергей Токарев МОЛЕНИЕ О КИТЕ
Старый опреснитель чихал всю ночь, а под утро тихо скончался. Из-за возни с ним Арсений проспал утренний прилив. И даже открыв глаза, он не сразу сообразил, что проснулся, — такой непривычной показалась ему тишина. Затем он услышал плеск волн.
— Дом, милый дом, — пробормотал Арсений и пошарил в изголовье. Увы, там было пусто. Все чинарики он скурил еще ночью.
Он опустил ноги на пол и, шаркая, побрел к выходу. Перед дверью он на секунду было прислушался, но затем махнул рукой и начал снимать засовы. Прошлой ночью его дом утратил последнюю ценность. И больше не было никакого смысла цепляться за это ржавое корыто.
Дверь заскрипела, Арсений шагнул за порог и ослеп. Прямо перед ним в небе сияло полуденное солнце. Он схватился за борт и прислушался. Нет, ничего. Только волны и скрип переборок.
— Ну, здравствуй! — процедил он. — Здравствуй, батюшка Сибирский океан.
Его ржавый дом, его старая баржа, покачивался на волнах. Корма плотно сидела на мели, но прилив поднял нос. Над баржей синело летнее небо. А вокруг, насколько хватало глаз, простирались воды, бескрайние воды нового океана. Ни земли, ни людей, ни птиц.
— Хоть бы кита какого бог послал! — пробормотал Арсений, вглядываясь до боли в глазах в морскую гладь. У самого горизонта колыхалась черная точка. Но она была еще далеко.
— Кит бы не помешал, — сказал Арсений. — Слышишь, боже! Хотя бы самый маленький. Что же мне, подыхать теперь, а?
Закончив осмотр, он спустился в носовой трюм. Изготовленный еще во времена потопа, опреснитель имел суровую конструкцию и напоминал смесь самогонного аппарата с железнодорожным титаном. При свете дня было видно, что воды осталось еще меньше. Пять литров можно растянуть на неделю. Теоретически — на полторы. А там, глядишь, и дождь может пойти.
— Дожить до дождя, — сказал Арсений. — Да я бы дожил, боже, да ты ведь не дашь!
Он налил воды в железную кружку. Затем подумал и выплеснул половину обратно в бак. После чего залпом выпил остаток. Пришли плохие времена. Пора было открывать неприкосновенный запас.
Две канистры лежали там же, где он их и положил, — под деревянным настилом в кормовом трюме. Здесь Арсений хранил не воду. В жестянках плескалась гораздо более ценная жидкость — бензин.
Арсений потянул одну из канистр за ручку, но тут же отпустил. Закрыв тайник доской, он выбрался на палубу.
Черная точка на горизонте обратилась брезентовой лодочкой — такой крохотной, что казалось удивительным, как она держит своего хозяина. Ее нос поднимался над водой едва ли больше, чем на ладонь.