– Я пришла к Джоан, – сказала я, и Сари нахмурилась. Она годилась мне в бабушки, и, кажется, я никогда не видела ее улыбающейся. Благодаря Сари Германия казалась местом, где совсем не хотелось побывать. Обычно Джоан сама открывала дверь.
Я увидела белого кота Джоан, глухого, как дверная ручка. Он лениво разлегся на плитах лестничной площадки, и я вдруг поняла, что она наверху с ним. С незнакомцем с непривлекательным профилем. Дарлин говорила, что он выходил от нее в воскресенье; это значит, что он приходил и уходил, когда хотел. Но на парковке не было незнакомых машин.
– Она не одна, не так ли? – Я протянула руку и поставила ее в дверном проеме.
Сари посмотрела на мою руку, затем на меня.
– Джоан приболела, – промолвила она.
Я почувствовала запах свежеиспеченного хлеба, доносившийся из кухни. Увидела вазу с букетом желтых роз из сада на тумбочке у входа, рядом с серебряным подносом, заваленным вчерашней почтой. В стопке были журналы, и я узнала красный уголок «Тайм», на который был подписан Рэй. Джоан была единственной женщиной из моего круга общения, которая читала его, а затем развлекала нас с девочками новостями за обедом.
– Я знаю, что она дома, – сказала я, ненавидя свой жалобный, даже ревнивый голос. Я знала Сари достаточно хорошо, чтобы понимать, что она ничего мне не скажет, но мысль о том, что Джоан дома с ним, приводила меня в бешенство. Как знать, что ему от нее нужно? И что ей нужно от него?
Джоан уже не ребенок. У нее хватит ума не делать глупостей.
Я отошла от двери.
– Передайте ей, что я приходила, – выкрикнула я. И махнула рукой.
Однажды в далеком детстве, когда мы играли у Джоан дома – большую часть времени мы проводили в Эвергрине с Дори и Иди, – я оторвала взгляд от своего рва с водой, который строила в песочнице, и увидела, что Джоан исчезла. Нам тогда было около четырех лет, слишком мало, чтобы все помнить отчетливо, но достаточно, чтобы помнить хоть как-то. Иди и Дори сидели в тени огромного дуба, попивали лимонад и о чем-то болтали; они казались такими беззаботными, и это меня несколько успокоило.
Я встала с песка, которым секунду назад играла и который внезапно начал меня раздражать, и пошла к Иди.
– Где Джоани? – спросила я.
По-видимому, у меня был взволнованный голос, потому что Иди сделала паузу и взяла меня за руки. От них с Дори пахло одним лосьоном, и это сбивало меня с толку, потому что любила я только Иди. Я с детства понимала, что Иди умеет найти общий язык с моей мамой, знает, как повлиять на ее капризы и защитить меня от ее настроения. Я всегда предпочитала проводить время с Иди, чем общаться с мамой, как, впрочем, и почти со всеми остальными, кроме Джоан. Она была одной из тех взрослых, с кем я чувствовала себя в безопасности, хотя, конечно же, в детстве я этого не понимала. Тогда я просто знала, что люблю ее.
– Она пошла домой, – сказала Иди. – И скоро вернется.
– Но я хочу ее. – Я почувствовала, как на мои глаза наворачиваются слезы.
– Нельзя требовать от человека того, чего хочешь ты, – услышала я голос Дори. Попятившись к коленям Иди, я обернула ее руку вокруг себя. Дори была строгая, старше Иди, и я ее опасалась. Мы с Джоан редко спорили с ней. – Она дома. Скоро вернется. Но до тех пор ты ее не получишь.
Покончив со мной, она откинулась на спинку стула.
Плакать мне расхотелось. Слезы сменила ярость.
– Еще как получу, – выпалила я, – когда только захочу!
Сначала рассмеялась Иди, затем, тряся головою, Дори.
– Как бы не так, дитя, – сказала она, – как бы не так.
Но, естественно, я не могла заполучить Джоан, когда мне заблагорассудится, – в детстве, сейчас или вообще когда-либо. Я должна была усвоить этот урок еще давно: Джоан никогда не была полностью моей.
Глава 6
1957
Несколько ночей спустя я лежала в постели и думала. Я собиралась позвонить Джоан. Она так долго была хорошей. Но ее поведение – начиная с гостиничного номера в «Трилистнике» и заканчивая тем, что она привела этого мужчину к себе домой и проводит с ним целые дни, – встревожило меня. Однажды я чуть не потеряла Джоан, в тот год, когда она вернулась из Голливуда. Я не знала, как помочь ей.
В этот раз я дала ей время, оставила в покое в надежде, что она сама придет ко мне. Я понимала, что не стоит задавать ей слишком много вопросов. Но она не приходила ко мне, поэтому я покинула спящего мужа и на цыпочках пошла вниз, в его кабинет.
Сперва я проверила Томми – разве можно не зайти ночью в комнату своего ребенка, чтобы проверить, дышит ли он? Он дышал, глубоко и ровно, по его дыханию можно было бы засечь время.