Джоан попыталась встать в третий раз.
– Позволь мне, – сказала она и подняла свой плед с пола.
Вскоре она вернулась с Мэри, которая внимательно осмотрела комнату, затем подняла с комода пустую бутылку из-под вина, и лицо ее скривилось в гримасе. Джоан, стоящая вне поля зрения Мэри, скопировала ее, и я предательски засмеялась.
На тот момент Мэри была секретарем Юношеской лиги; как говорила моя мама, в следующем году она станет президентом. Моя мама не понимала Мэри Фортиер: Мэри не была красивой, не владела большими деньгами, но была влиятельной. Такая женщина, как Мэри, не соответствовала маминым взглядам на мир. Мэри всегда была полна неопределенности, сомнений.
– Пора идти, – сказала Мэри.
Конечно же, я не называла ее Мэри. Спустя несколько недель моего проживания в их доме она попросила называть ее по имени и сказала, что нам незачем церемониться. Но я не была в восторге от этой идеи, поэтому просто избегала того, чтобы произносить ее имя.
Я, как ребенок, сидела на кровати и смотрела, как они собирают мои вещи, кивая или мотая головой каждый раз, когда Джоан показывала мне какую-нибудь сумочку, блузу или пару балеток.
– Конечно, позже мы вернемся, – сказала Мэри, – и заберем остальные вещи, но на первое время хватит и этого.
Я же знала, что больше сюда никогда не вернусь. Незнакомцы упакуют остатки моих вещей и принесут их мне; а все остальное, кроме семейной Библии и украшений моей мамы, продадут на распродаже.
– Сегодня у Фреда выходной, – сказала Мэри, открыв водительскую дверь машины. Она всегда так говорила, когда садилась за руль. Возможно, это не всегда было правдой.
Мэри любила водить, несмотря на то что женщины ее статуса предпочитали, чтобы их возили.
Я села на заднее сиденье, а Джоан, вместо того чтобы занять место рядом с мамой, села возле меня. Я закрыла глаза и не открывала их, пока не почувствовала, как Джоан коснулась моей коленки.
Мы поворачивали на подъездную дорогу Эвергрина из красного гравия; я ощущала хруст гравия под шинами.
– У тебя начинается новая жизнь, – сказала Джоан.
– Да, – ответила я. – Спасибо.
Джоан засмеялась, но во время разговора голос ее звучал серьезно.
– Нет нужды благодарить меня, Се.
Через неделю Джоан уговорила меня выйти прогуляться. Я несколько месяцев не общалась ни с кем из моих ровесников, кроме нее. Дарлин, Кенна и Сиэла были на похоронах мамы, но я почти не разговаривала с ними.
– Это пойдет тебе на пользу, – сказала Джоан, нанося легкий слой помады на губы – если нанести больше, то заметит Мэри.
Джоан, как будущую выпускницу Ламарской школы, пригласили в Общество короля и королевы. Естественно, она также была черлидером. Она была самой младшей в команде. В столовой она обедала за центральным столом в окружении футбольной команды. Ее приглашали на каждую тусовку, на каждый танец. Без Джоан я была бы никем, девочкой на обочине популярной группы людей в силу того, что у ее семьи есть деньги, и того, что она живет в Ривер-Оукс: девочка с незапоминающимся лицом, с незапоминающимся именем. Но от этой участи меня спасало то, что я была лучшей подругой Джоан. Я обедала с ней, ходила с ней на тусовки, в общем, от этой дружбы у меня было много преимуществ. Может быть, я завидовала ей, но правда – мне не хотелось быть в центре внимания, мне это не было нужно. Мне нужна была Джоан, и она у меня была.
Половое созревание заставало некоторых девочек врасплох. В четырнадцать лет, в девятом классе, груди Джоан уже были размером с дыни. Однажды после школы я услышала, как один мальчик так сказал. Она уже была самая красивая, самая богатая, самая привлекательная – одним словом, самая-самая. У нее и сейчас была фигура, как у Кэрол Лэндис. Уже тогда мы с девочками прекрасно понимали, что нам такая фигура не светит.
Джоан быстро взрослела. Другие девочки, которые рано развивались, постоянно сутулились, носили книжки перед собой, закрывая ими грудь, а что делала Джоан? В первый день в старшей школе она пришла в бюстгальтере с заостренными чашечками, как у кинозвезд. Джоан прятала его в сумке и надевала в туалете.
Ну так вот, в тот вечер она надела знакомое мне нежно-голубое платье с расклешенной юбкой. Но я никогда не видела этого ее колье. На нем была подвеска с крошечной золотой звездочкой, в центре которой красовался бриллиантик. Мой взгляд завис где-то между ее ключицами.