— Да нет, мне это было ни к чему. Сменить перегоревшую лампочку это я могу, но и только. Еще про ток знаю, он бывает положительный и отрицательный.
— А что такое электричество? — Спросил Моралес. — Как его получают?
— Как?.. Делают на заводе. А как именно, я сказать не могу. Там, на заводе есть катушки, кабели. Еще есть динамо-машины. Кстати, что это такое, динамо-машина? Нашим детям не помешало бы это знать.
— Вот вы, Сильба, были конторским служащим, — продолжал Моралес. — Скажите нам что такое динамо-машина?
— Это такие щеточки, они крутятся, и от этого получается электричество.
— А что еще получается?
— А электричества разве мало?
— Запишите, — сказал Андерсон.
— Готово, — отозвался Моралес.
— А что знаете вы? — Спросил Андерсон у Моралеса.
— Я знаю как распределять груз в трюме, или загружать холодильник, — ответил тот. — Но здесь судов-холодильников нет, да и грузов для них тоже.
— И больше вы ничего о кораблях не знаете? — спросил его Андерсон.
— Конечно знаю. Могу нарисовать корабль, знаю, как называется каждая его часть.
— Почему корабль не тонет, вот что хотелось бы узнать.
— Почему не тонет? Да потому что он пустой. Насколько я понимаю тут действует закон физики.
— Закон Ньютона, — пояснил бывший конторский служащий.
— Точно, Ньютона. Что вы знаете о Ньютоне?
— Подождите… Закон Ньютона гласит: гравитация притягивает все предметы. Этот закон имеет силу во всей Вселенной.
— И поэтому корабль не тонет?
— Нет. Не тонет он по совсем противоположной причине. Ему не дает утонуть вода.
— А что еще не дает?
— Я вам уже сказал. Закон Ньютона.
— Вот мы и подошли к настоящей науке, — сказал Моралес, быстро записывая на грязном стекле. — Что такое относительность?
— А, относительность! Относительность связана с Эйнштейном, объяснил Сильба. — Это он ее открыл. Совершил переворот в физике. Он говорил, что все относительно.
— Хорошо, — сказал Моралес и, отложив исписанное стекло, взял другое. — Все относительно. Какую-нибудь формулу на этот счет помните?
— Нет. Постойте… вспомнил. В ней говорится что свет движется со скоростью трехсот тысяч километров в минуту.
— Уверены, что в минуту? Не слишком ли это быстро?
— Нет, как раз это я помню точно.
— Замечательно. А что вы знаете из геометрии?
— Теорему Пифагора, — ответил Сильба; единственный его глаз радостно сиял.
— А что это такое?
— Это способ измерять стороны треугольника. Подождите… говорилось, кажется так… пока не записывайте… квадрат гипотенузы равен квадрату одного из катетов.
— Вы не можете это мне объяснить?
— Да, смотрите. — Сильба достал нож; это встревожило остальных; но он начал вычерчивать на обожженной земле прямоугольный треугольник. — Видите? Смысл здесь в том, что вот этот квадрат, — и он построил квадрат на гипотенузе, — равняется вон тому. — И он построил другой квадрат, на меньшем из катетов.
— Но ведь они не равны.
— Это только так кажется, когда смотришь, а математически они равны. Потому Пифагору и пришлось это доказывать.
И так продолжалось до конца дня, пока лысый не решил, что на сегодня достаточно; и утром следующего дня они собрали своих детей и под непрекращающимся дождем, в этом мире, погубленном людьми с обширными знаниями, начали передавать обрывки знаний, сохранившиеся в их собственной памяти, своим детям-уродцам, которые смотрели на них безжизненными взглядами и молча их слушали.
— Два в квадрате равняются четырем. Соответственно, восемь в квадрате равны шестнадцати, а двенадцать в квадрате — двадцати четырем. Чтобы получить квадрат числа, число умножают на два…