Когда воевал с немцами? Несколько десятилетий тому назад?
Только и общего у всех этих людей, у всех этих Корниловых, проживших такую разную, такую разновременную жизнь, что все они существовали под одной кожей.
Да что там говорить, если, ставши «бывшим», он и в «бывшести» своей уже ухитрился еще несколько жизней приобрести и потерять!
К сожалению, потерять только временно – навсегда-то их не потеряешь, не отделаешься от них, дескать, потерял! Дескать, были, но – не стало!
Что-то завораживающее.
Что-то трудное, но завораживающее ритмом движений, шорохом и несомненной своей необходимостью: разве можно сомневаться в том, что веревки вить необходимо?
И не хочешь, да поймешь личинок, когда они совершенно добровольно и в сознании все той же необходимости заключают себя в куколки и в коконы! Интересно – знают личинки или не знают, что когда-нибудь они вылупятся из куколок?
Корнилов, тот не знал – кончит он когда-нибудь вить свою веревку или не кончит никогда?
А еще через день явился УПК, небольшой этот, деловой и служебный человечек.
Парусиновый портфельчик положил на стол, парусиновую же кепочку повесил около дверей на гвоздь, на парусиновой толстовке распустил поясок.
— Жара-то кинулась! – сказал он. – И дожди были! Замечательно и поразительно, соберем нынче урожай! Ну, как идут дела? Как твои дела, товарищ Корнилов?
— Мои? Дела? Жду своего следователя. А пока жду и вью веревки.
— Следователь не придет.
— Не придет?!
— Он с позавчера уже и не следователь, и даже никакой не служащий, он из партии вычищенный элемент. Следовательно, с должности снятый. Замечательно и поразительно!
Корнилов был ошеломлен:
— Это – каким же образом?!
— Обыкновенным. Сперва поставлен был вопрос на партячейке, после он был исключен как переродившийся. Там нашлись партийцы – защищать его, как воевавшего гражданскую, как имеющего дореволюционный партийный стаж, – не помогло! Нынче как раз среди дореволюционников слишком много оппортунизма, это им нехорошо, это в нынешнем нэпе неладно, а начнут объяснять – как ладно, то и сами не знают. Не-ет, я на это не поддался, я безоговорочно взялся его разоблачать...
— Вы?
— Когда вопрос был мной поставлен, так я и довожу его до конца.
— Вы же в Уголовном розыске не служите? Служите в промысловой кооперации?
— Служу рабочим и крестьянам, нерушимому их союзу! Везде служу, куда меня пошлют, на что мне дано поручение. Служу честно, сколько есть моих сил. А – он? Да он давным-давно знал, что артели «Красный веревочник» в действительности нету, одна лишь вывеска, под которой происходит обман государства, льготы по налогам происходят, незарегистрированный наемный труд происходит! Он все это знал, ему известно было, а он молчал, актов не составил ни одного, только на словах и уговаривал одуматься. Как же – одумаются они, веревочники, хотя бы верхние, хотя бы и нижние! Они ему песни взамен того пели, старинные разные песни демидовских еще времен, а он слушал, а чтобы составить акт, тут его нет! Он – скрывал, а я пришел в этот куст, новый работник, выдвиженец, откуда и какое у меня знание? Я до того в сальском кусте работал, в Павловском кусте, у меня там порядок заведен и через десять лет никто не нарушит, а сюда меня бросили на укрепление и выдвижение, в пригородный куст промысловой кооперации, – откуда же мне знать? Ладно, не ввел он меня в дальнейшее заблуждение, не удалось, а мало ли что могло случиться? Замечательно и поразительно!
— И не жалко? Не жалко вам товарища?
— Жалко, но – кулацкий перерожденец, монархические песни слушал от веревочников, а когда даже среди них находился кто и запевал нынешнюю, пролетарскую, он говорил: «Не надо! Это – не интересно»
— Может быть, исправился бы?
— При нынешнем-то буржуазном влиянии? При столкновении противных идеологий?
Потом Уполномоченный Промысловой Кооперации сказал:
— Ну, а теперь вступай, товарищ Корнилов, на должность председателя артели – и чтобы работа шла без обману государству! Ты – из разных, из бывших, ты должон понимать: кому-кому, но тебе никакой развал работы не простится, с тебя спросится да спросится. Я знаю, у меня в Павловском кусту имелись председатели из бывших, а бугалтера, те сплошь и рядом – и что? С них главное – глаз не спускать, а когда они поймут, что глаза с них не спускаются, они работают и работают, что и выдвиженец позавидует. Принимай дела! Замечательно и поразительно!
— Ну, а как же дело о драке веревочников? Оно же не закончилось? И я по тому делу под следствием?