Вздохнув, я жадно пью свою колу и не впервые мечтаю, чтобы я не был так строг в своём отношении к алкоголю. Мне сейчас не помешало бы лёгкое опьянение, приглушающее разум. О чёрт, как бы мне это пригодилось.
Руни улыбается Рену.
— Когда у вас с Фрэнки родятся дети, они будут такими милыми. С её большими красивыми ореховыми глазами и твоими волосами. Уф. Рожайте побольше, чтобы я могла их тискать.
— Своих рожай! — шутливо огрызается Рен. — Я их всех присвою, вдыхая этот…
— Запах новорождённого малыша, — хором говорят она.
Мой желудок скручивает двойными узлами. Ребёнок.
— Как Фрэнки? — спрашивает Руни.
Рен улыбается как влюблённый идиот.
— Отлично. Просто ей казалось, что сегодняшний вечер будет чересчур.
Фрэнки, как и младшенькая Бергман, Зигги, имеет аутизм — яркая, лишённая фильтра и быстро пасующая перед оживлёнными шумными пространствами вроде дома Бергманов или людной галереи.
Моя тревожность тоже не фанат таких мест.
— Умная женщина, — бормочу я.
Рен кивает.
— Ага. Поэтому она проводит тихий вечер дома.
Руни приглаживает свои волосы цвета тёмный блонд и мягко улыбается.
— Ну, я рада, что она делает то, что ей комфортно, но я скучаю по ней. Она мне очень нравится, Рен.
Рен снова улыбается.
— Ага. Она лучшая.
— Кто, я? — спрашивает Фрейя, вклиниваясь и выхватывая свой напиток. — Ах, братик. Ты слишком милый.
Рен качает головой и улыбается.
— Кто милый? — спрашивает Аксель, не сводя глаз с Руни.
— Она, само собой, — говорит Фрейя, обнимая Руни рукой за талию. Руни улыбаются, и её щёки розовеют, когда Фрейя вовлекает её в разговор.
Когда взгляд пронизывающих зелёных глаз Акселя наконец-то отрывается от Руни, он устремляется в мою сторону, сверля меня. Это заставляет меня гадать, не рассказала ли всё Фрейя, пока они стояли спиной к нам.
— Эйден, — говорит он низким и ровным голосом. Это не самое дружелюбное его выражение, но у Акселя часто бывает бесстрастное и нечитаемое лицо.
— Акс, — я киваю.
— Спасибо, что пришёл, — Акс редко обнимается, но когда ему этого хочется, он ясно даёт понять. Сейчас он так не делает. Так что мы пожимаем руки.
— Как всегда, отличная работа, — говорю я, показывая бокалом на его стену в галерее. — Просто невероятно.
Его взгляд возвращается к Руни.
— Мгммм.
Я делаю паузу, дожидаясь, когда его внимание вернется ко мне. Этого не происходит. Он наблюдает за Руни, пока та смеётся с Фрейей, и они с улыбкой поворачиваются к какому-то сотруднику галереи, предлагающему сделать их фото.
— Акс, ты вообще не деликатен, — шепчу я.
— Верно, — отвечает он, по-прежнему глядя на неё. — Никто и никогда не называл мою работу деликатной.
Фрейя и Руни фотографируются. Рен уткнулся в телефон, наверняка переписываясь с Фрэнки. Здесь только мы. Так что я иду на риск и говорю:
— Ты мог бы позволить мне попробовать свои своднические навыки..
— Эйден, — Акс перебивает меня и снова встречается со мной взглядом. На его скулах едва заметный румянец.
Я сдерживаю улыбку.
— Да, Аксель?
— Разве нет поговорки в духе «в чужом глазу соринку видишь, в своём бревна не замечаешь»? Разберись со своей жизнью, прежде чем пытаться наладить мою.
Моя улыбка меркнет. Она ему сказала.
Фрейя и Руни поворачиваются, закончив фотографироваться, и разговор нашей группы возвращается к обычному семейному гвалту Бергманов. Я тихо стою и пью свой напиток, как никогда чувствуя себя чужим для самого себя и для людей, которые когда-то казались моими близкими.
Глава 3. Фрейя
Плейлист: Maggie Rogers — Alaska
Я стараюсь не слишком задумываться, и уж тем более не поддаваться чувствам по поводу того, что это ужин в честь 35 годовщины свадьбы моих родителей. Что они выглядят как всегда влюблёнными — папа при каждой возможности прикасается к маме, мама прижимается к нему, и улыбка согревает её лицо.