Джек усмехнулся:
— Что ты делаешь?
— Держись.
Нежно обхватив член рукой, она направила его в себя и принялась двигаться — влево, вправо, резко вниз… Вода хлынула через край. Джек обхватил ее бедра, подстраиваясь под заданный ритм. Бет медленно выдохнула, и в следующий миг ее тело содрогнулось. Через мгновение ощутил приближение кульминации и Джек. Закрыв глаза, он пробормотал себе под нос: «После дождичка в четверг… в четверг». Потом они двигались в медленном ритме, даже без всякого ритма, и смеялись, словно рассказывали анекдоты, пока Джек не почувствовал, как ее мускулы напряглись, а комната как будто наполнилась морскими богами и богинями. Бет издала странный звук — что-то среднее между хохотом и стоном, возможно, пополам со слезами, — и не поворачивалась к нему, пока не успокоилась. Джек представлял себе, как на ее лице воцаряется всеобъемлющая печаль, которая неизменно его удивляла.
ГЛАВА 2
При дневном свете церковь выглядела еще хуже: алтарь оказался заваленным обломками камня и дерева: через пролом в крыше проглядывало небо; от кое-как расставленной мебели, коробок вдоль стен и в проходах и пола поднимался пар.
Бет в растерянности созерцала беспорядок.
— Джек, ты только посмотри.
— Вижу. Уборка еще не закончена?
Она вытаращила глаза.
— Но сейчас уже куда лучше, чем было.
На улице повсюду валялись ветки и упавшие деревья; у машин повыбивало стекла; досталось и витринам. Соседи в пижамах бродили по своим изуродованным садикам и сокрушенно разводили руками. На всем пространстве между Сиднеем и побережьем виднелись следы разрушений.
Приехавшая бригада спасателей огородила улицу синими пластиковыми щитами, после чего взялась за церковную кровлю. Длины лестниц не хватало, и пришлось их соединять попарно, чтобы добраться до верха.
Вытерев вспотевший лоб, бригадир чуть было не чертыхнулся, но, вспомнив, где находится, спросил:
— Вы что, тут живете?
Бет кивнула:
— Только что переехали.
— Электричество дадут через пару часов. Надеюсь, вы застраховались?
— Это церковь. На все воля Божья.
Удивленно вскинув бровь, спасатель лишь пожал плечами. По светлеющему небу плыли облака — во второй половине дня синоптики вновь обещали дождь.
Сквозь брезент в церковь лился синий свет, разноцветные блики отбрасывали витражи. Рухнувший в алтарь здоровенный кусок кровли пробил в половицах дыру глубиной в фут, и можно было разглядеть старый настил, на котором поблескивало что-то, когда через облака пробивалось солнце.
— Ничего страшного, — успокаивала себя Бет, снимая афиши, которыми были накрыты компьютер и телевизор.
Японские комиксы, полные живописных анатомических подробностей, и эротическая история Гуттенберга утратили цвет и расползались в руках. Сохранились лишь те, что были заламинированы.
— Их нужно посушить феном, только и всего. С барахлом в коробках все должно быть в порядке — хорошо, что мы не успели их разобрать.
Наверное, она унаследовала прагматизм от Фрэнка, который всегда давал дельные советы, например, как можно использовать медную проволоку или газетные вырезки. Он научил ее вязать морские узлы, разбираться в спорте и обходиться без отца. Бет попыталась было открыть разбухшую книгу, но, взглянув на обложку, поморщилась и отбросила в сторону.
Джек зашел в разрушенный алтарь.
Под ногами гулко звучала пустота — искаженное эхо; свет отражался в латунном кольце, вбитом в старые половицы. Джек встал на колени и выгреб мусор из щели между досками, поразившись ее правильной форме. Сдвинув камень, он обнаружил прямоугольное углубление, а в нем — потускневшее кольцо. Это явно был люк.
— Посмотри.
Бет оторвалась от груды книг.
— Что это?
Джек взялся за кольцо и несколько раз топнул. Судя по звуку, под крышкой была пустота.
— Ты не знаешь, что там?
Она покачала головой и с сомнением спросила:
— Ты хочешь его открыть?
Он жестом предложил ей взяться за кольцо:
— Можешь сделать это сама.
Бет в испуге отшатнулась.
— Мне кажется, это не очень хорошая идея.
— Из-за Фрэнка?
Бет кивнула, и на секунду ему показалось, что под маской спокойствия он увидел истинные чувства, обуревавшие ее: горе, растерянность и усталость. На мгновение она сделалась совсем крошечной в такой огромной церкви.
Совладав с минутной слабостью, она неуверенно сказала: