16
веймарского эксперимента. Вместо того, чтоб выступить гарантом нейтрализации реваншизма, обезвредив таким образом бомбу, оно ограничивает себя “помощью” неэффективному правительству, уже доказавшему, что самостоятельно предотвратить собственную гибель оно не может.
Кто спорит, моя веймарская метафора может оказаться не более, чем метафорой. И построенная мною историческая модель крушения демократии во всех сопоставимых с Россией имперских державах тоже может быть основана лишь на простых совпадениях. Но что если нет? Если бомба и вправду лишь ждет своего часа, чтобы перевернуть вверх тормашками всю нашу и наших детей жизнь?
8
Мои ученые занятия постепенно привели меня к выводу о необходимости срочных практических действий. К началу 1990 года у меня сложился проект, с которым я приехал в Россию и был принят Борисом Ельциным - тогда еще Председателем Верховного Совета Российской Федерации.
Вот проект вкратце. Создается международный штаб переходною периода. Этот штаб координирует усилия мирового сообщества по российской модернизации, представляя лобби российских реформ на Западе и Востоке. Влиятельность, дееспособность и безусловная авторитетность такого лобби обеспечивается включением в него ряда политиков мирового класса, оставшихся без дела, достойного их масштаба. Для наших целей их достаточно: Я. Накасонэ в Японии, М. Тэтчер в Англии, Р. Макнамара, Д. Рокфеллер, С. Вэнс в Америке, В. Жискар д’Эстен во Франции, В. Брандт в Германии, П. Трюдо в Канаде. Рычаги, на которые могут нажать эти люди в своих странах, никому в Москве заведомо не доступны да, скорее всего, и не известны. Первоначально предполагалось создать и российское ядро будущего штаба, включив в него людей авторитетных и незапачканных.
Первой акцией такого штаба, согласно моему проекту, должен был стать товарный щит реформы - но о нем есть смысл рассказать отдельно. Скажу пока, что я искренне надеялся: можно избежать величайшего несчастья - ассоциации в народном сознании рынка с тотальным обнищанием.
Борису Николаевичу идея понравилась чрезвычайно. Он тотчас распорядился, чтобы все ресурсы ВС были мобилизованы для ее реализации - от его имени. Немедленно были составлены и подписаны два документа, которые мне хотелось бы не просто процитировать, но и воспроизвести дословно - ради полной достоверности.
Первый был напечатан на бланке Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям Верховного Совета РСФСР. Текст его гласил: “21 декабря 1990 года профессор Нью-йоркского университета Александр Янов был принят Председателем Верховного Совета России Б. Н. Ельциным. В ходе беседы были одобрены предложенные А. Л. Яновым идеи “Неправительственного Международного Комитета Согласия” и Трехстороннего ЭкономикоПолитиче
17
ского клуба “Россия—Запад—Восток”. В результате была достигнута договоренность о реальной поддержке этих идей Верховным Советом РСФСР”.
Подписано: председатель Комитета В. П. Лукин, помощник Председателя ВС В. В. Илюшин.
Вторым документом был мандат: “Профессор Нью-йоркского университета Александр Янов уполномочен вести переговоры о формировании зарубежной части Трехстороннего ЭкономикоПолитического клуба “Россия—Запад—Восток””. Подписано: Б. Ельцин.
Тогда я был счастлив. Только потом, задним числом, понял, что с самого начала в столь очевидный вроде бы триумф затесались некоторые неясности, обрекавшие меня на грядущий бой с тенью. Например, я случайно узнал, что, когда Б. Н. рассказал о нашем разговоре М. С. Горбачеву, тот его оборвал: “Ну вот, еще варягов нам тут не хватало!” Но главное: о чем, собственно предстоит мне “вести переговоры” и куда приглашать “зарубежную часть”, если самого-то штаба покуда не существует?
И все-таки я был полон энтузиазма. Тем более, что с Владимиром Петровичем Лукиным мы подробно обсудили персональный состав российского ядра, которому и надлежало - в соответствии с проектом - кооптировать в себя “зарубежную часть”. С тем я и от-был, ожидая со дня на день известий из Москвы, что ядро это создано, все необходимые официальные аксессуары (помещение, бланки, печать и т. п.) в наличии и приглашения для “зарубежной части” в работе. Разумеется, я тоже не сидел со своим мандатом сложа руки. Поскольку президентам получать отказ не пристало, я связался с теми из возможных кандидатов, с кем мог. Просто чтобы удостовериться: если соответствующие приглашения, подкрепленные личной просьбой Б. Н. Ельцина, будут получены, отказа не последует. Реакция на мой осторожный зондаж оказалась даже лучше, чем я предполагал. Заинтересованно-выжидательная. Адресаты мои были готовы отнестись к московской инициативе самым серьезным образом.