- Ладно, хватит тут с ним цацкаться, и так все ясно. Отправляем его на четвертый уровень, пусть там с ним разбираются!
- Мало ему четвертого, — злобно возразил тенор, — сразу на пятый его нужно!
- Сначала с ним на четвертом поработают, а потом уж и на пятый спровадят, — гнул свое грубый.
- Ну, смотри, ты сегодня старшой, тебе и решать, — неохотно уступил тенор.
В этот момент Коваленко ощутил сильный удар в темечко, в глазах поплыли разноцветные круги, и, уже теряя сознание, он почувствовал, как его опять поволокло в трубу.
* * *Коваленко открыл глаза и увидел сидящую возле него жену. Заметив, что муж смотрит на нее, она всплеснула руками, подхватилась и выбежала с криками:
- Доктор, доктор, он пришел в себя!
Почти тут же она вернулась в сопровождении седого бородатого мужика в белом халате и по-пижонски нахлобученной докторской шапочке. Подойдя к кровати, бородатый наклонился к нему:
- Ну как, Виктор Васильевич? Как себя чувствуете?
Коваленко сделал попытку ответить, но огромный шершавый язык никак не хотел шевелиться во рту, и в ответ только послышалось слабое шипение.
- Ничего, ничего, — покровительственно похлопал по руке врач. — Это нормальное явление. Скоро пройдет.
Коваленко сделал еще одну попытку пообщаться, но она отняла столько сил, что он, измученный, тут же уснул.
Каждый раз, просыпаясь, Коваленко видел рядом жену. Но поговорить с ней смог только через пару дней. Еле выдавливая слова, он спросил:
- Что со мной?
Жена, видя, что он уже идет на поправку, эмоций уже не сдерживала. Временами взвизгивая от еле сдерживаемой злости, она поведала ему, что почти две недели он пролежал в коме. А причиной всему, по ее глубокому убеждению, стала неумеренная страсть к выпивке, которая проявилась у Коваленко в последнее время. Безучастно прослушав ее гневную тираду, Коваленко поинтересовался, где же он все-таки мог встречаться с апостолом Петром, его двумя подручными, которые прокрутили ему всю его жизнь. Когда до жены дошел смысл его вопроса, она покрылась пятнами и, как ошпаренная, выскочила из палаты. Вернулась запыхавшаяся в сопровождении пижона-врача. Тот озабоченно пощупал пульс, озадаченно побарабанил пальцами по спинке кровати и ответил на какой-то, самому себе заданный, вопрос:
- Ну, посмотрим, посмотрим… Понаблюдаем… Интересный случай, интересный…
И бормоча что-то себе под нос, покинул палату.
После проявленного им любопытства жена поглядывала на Коваленко с опаской, жалостью и тревогой, но его это уже мало заботило.
Выздоравливал Коваленко на удивление быстро. Врач, с радостным изумлением отмечая прогресс, каждый раз повторял ему:
- Повезло вам, Виктор Васильевич, ох, как повезло… Видать, в рубашке родились…
Через месяц Коваленко выписали. Врач, выпроваживая его, напутствовал:
- Спиртное вам, Виктор Васильевич, категорически противопоказано. В этот раз вам крупно повезло, но не факт, что легко выкрутитесь в следующий…
Коваленко, слушая его, лишь снисходительно кивал головой. В себе он был уверен на все сто.
Дома, пока жена хлопотала на кухне, Коваленко извлек из стоящего в кладовке чемодана с инструментами припасенную бутылку армянского коньяка и, как он называл, походно-аварийный стаканчик. Дрожащими от нетерпения руками Коваленко открыл бутылку, расплескивая, налил в стаканчик такую волнующе пахучую янтарно-золотистую жидкость и жадно выпил. Подождал, пока по желудку разлилось приятно-привычное тепло, и уже неспешно выцедил второй стаканчик. Затем вознамерился плеснуть в третий раз, но тут в глазах засияли сотни ярко-желтых бубликов, а пол начал медленно уходить из-под Коваленко.
«Нет! Не может быть! — пронзила мысль. — Ведь уже все было так хорошо…»