И легкие в полном порядке.
Правда, не зря катался: у меня сломано седьмое ребро, но оно уже почти срослось.
Ребра эти снимать немного обидно, потому что другим пациентам свинцом прикрывают яйца, а мне - жопу. Какие-то странные иллюзии на мой счет. Впрочем, я стоял не анфас.
Между тем докторша прощупала меня насквозь и нашла, что я и впрямь совершенно здоров; готов к труду, обороне и бракосочетанию с первой желающей, кого не смутит сомнительный литератор. Ну, со второй.
Я пошел в аптеку и увидел там новое для меня лекарство: урсосан.
Мне его не назначили, но ребро я сломал о железные брусья гостевого дивана, так что следует отнестись к этому препарату с известной осторожностью.
Но продавать как можно шире, всем.
В здоровом теле - здоровый дух
Операционная.
Анестезиолог.
Бабуля с гангреной последней ноги.
Бабуля, не без юмора:
- Ну что, доктор? Ногу прочь, а меня в морг?
Ласковый ответ - без обещаний, но с намеком:
- Ну, как получится.
Так и получилось.
Зубы и желчь
Больница.
Один стоматолог на всех.
Длинный-предлинный коридор, ведущий к этому стоматологу. По этому коридору ходили всякие - здоровые и доктора.
Пломбы с прощальным стуком вываливались изо ртов на пол уже на обратном пути, в том же коридоре.
И вот у стоматолога случился холецистит.
Заведующий собрал анестезиологов:
- Такое дело, операция. Кто делает анестезию?
Вся ординаторская, армейским хором, шаг вперед:
- Я!....
Пятиминутка неожиданной поэзии
Я недвусмысленно превращаюсь в поэта. Пока мыл посуду, в раздражении сложились стихи.
Выпьем за тех, кто командовал рвотами, Аминазин назначал, Кто наш огонь заливал антидотами И эспераль зашивал.
Прогулка под Богом
Вроде бы я об этом не рассказывал. Память подводит, а старость не радость, и вы сейчас увидите, почему. Зачем не обязательны разнообразные научные практические конференции в преклонном возрасте, потому что уже после сорока начинаешь не то чтобы хуже соображать, а как-то многое упускается, проходит мимо седовласых ушей.
Случилась однажды достаточно крупная конференция заслуженных кардиологов, посвященная оказанию первой медицинской помощи при острой сердечной недостаточности. Наверное, и банкет планировали.
Все первое отделение выступала серьезная профессура наподобие Евстигнеева-Преображенского; метала с кафедры молнии, пускала под кафедру громы.
Тема первой помощи была раскрыта полностью.
А потом состоялся антракт.
И один заслуженный старичок, чуть ли не академик, гуляя в проходе по ковровой дорожке, упал.
И все столпились вокруг и стояли.
И никто ничего не сумел сделать.
Никто.
Короче, "Клинское" - лечение без понтов
Он пил, конечно, "Клинское" этот дедушка, ибо живет неподалеку от Клина, где мой братец купил себе дачу.
И вот недавно - ночью, по своему обыкновению - братан позвонил и сообщил, что у соседа инсульт. Не говорит, и частично шевелится, а частично - абсолютно нет.
71 год дедуле.
Вызвали Скорую. На деревню дедушке. Это пара часов от Москвы, говоря откровенно, но и местное что-то имеется наверняка.
- Правильно, - говорю, - что вызвали.
- Четыре часа уже ждем, - отвечает.
- Это в порядке вещей.
Утром братец перезвонил.
- А он уже пришел в себя! Дедуля-то! Бушует и требует водки! А Скорая так и не приехала!
- Правильно, - повторяю, - что не приехала.
Соприкосновение физических тел
Пациентка: 59 лет.
Любовник 29 лет.
Это вводная.
Теперь - циничное и, может быть, интересное.
Пациентке предстоит неприятная и тяжелая операция: ампутация матки.
Перед наркозом, слезно:
- Доктор, я вас озолочу! Ну, сделайте так, чтобы его член во что-нибудь потом упирался!...
Обязательно, хорошая моя и милая.
Первоначальный наркоз уже сделан.
Анестезиолог, вводя эндотрахеальную трубку и забивая марлю:
- Вот! Вот тебе упор! Вот!...
Судебная медицина
Когда пятикурсник впервые входил в этот кабинет, его брала оторопь. На то и был кафедральный расчет: мы будем заниматься не херней, а серьезными делами.
Потому что там не было привычных микроскопов и даже столов с убиенными телами, накрытыми простыней.
Мы сразу попадали на место преступления.
В кабинете была картонно-деревянно-тряпочная панорама: лесная опушка. На полкомнаты. Среди выдуманных берез на траве лежал непрезентабельного вида человек в коричневом галстуке, сбившемся набок, и в коричневом костюме явно с чужого плеча. Он лежал, вольно раскинувшись среди пластмассовых трав. Рядом лежала вполне реальная бутылка из-под портвейна.