приняло смерть в этот день от руки порожденной Аресом,
да возврати её после того ко мне в дом невредимой,
коли любовь в тебе к сыну могучему есть и к сей деве,
190 ибо подобна она красотою богиням небесным
и твоего несомненно священного семени отпрыск.
Сжалься над сердцем моим: уж немало печалей я вынес
из-за погибших детей, что рукой аргивян злые Керы
в сече, до жизни людской неизменно голодной, настигли.
195 Милость яви, пока есть ещё крови Дардана остаток,
не разорен ещё город и мы средь жестоких побоищ
и многотрудного дела Ареева дышим доколе».
Так он молил горячо. И вот слева с пронзительным криком
быстро пронесся орел, бездыханного голубя сжавши
200 в неодолимых когтях. У Приама от ужаса сердце
затрепетало в груди, ибо понял он, что не увидеть
Пенфесилею живою ему возвратившейся в город:
Керы готовились всё в тот же день привести к исполненью, –
и у владыки, разбившись, наполнилось сердце тоскою.
205 А вдалеке в изумленье пришли аргивяне, увидев
вышедших в поле троянцев и дочь мужебойцы Ареса,
с хищными сходных зверьми, что в горах густошерстным отарам,
жалобный стон вызывая, приносят до срока погибель.
И как порывистый пламень была меж них Пенфесилея,
210 что средь иссохшего леса подхваченный ветром бушует.
Речи в собравшемся войске вестись тогда стали такие:
«Кто на нас вывел троянцев, коль Гектора нет меж живыми,
что, как мы думали, больше противиться нам не посмеют,
ныне ж стремятся вперед, нетерпением битвы пылая?
215 Кто-то их гонит сражаться. Невольно подумаешь, право,
это какой-нибудь бог столь великое дело замыслил.
Ну же, веди их сюда! И позволь нам, неложной отвагой
снова наполнивши грудь, вспомнить прежнюю бранную доблесть:
ибо и мы не без помощи светлых богов будем биться».
220 Так говорили они и в доспехах сияющих к Трое
двинулись от кораблей, чуя грозную мощь за плечами.
Воинства друг против друга, подобно зверям плотоядным,
в битве кровавой сошлись. Превосходно оружье обоих –
копья и прочные панцири, крепкие шлемы с щитами,
225 крытыми кожею бычьей. Здесь каждый плоть недруга начал
медью жестокой терзать, и земля стала красной от крови.
Вот Молиона, Антифея и Персиноя[62] повергла
Пенфесилея на землю, затем — славу Лерны — Гиппалма,
Илисса и Эласиппа, могучего Гемона сына.
230 Жизнь Лаогона взяла Дериноя. И стала причиной
Клония смерти Мениппа, что некогда с Протесилаем
прибыл из дальней Филаки с троянцами стойкими биться.
Гибель его потрясла дух Ификлова сына Подарка:
ибо дороже он был ему всех сотоварищей ратных.
235 Тотчас копье в богоравную Клонию в гневе метнул он,
и, непреклонное, в чрево вошло ей, откуда изверглись
внутренности без остатка за хлынувшей тёмною кровью.
В ярость пришла тогда Пенфесилея и быстрым ударом
в толстую мышцу на правой руке поразила Подарка,
240 вены ему кровеносные мощным копьем перерезав.
Тёмная кровь полилась из полученной раны обильно,
и, не сдержав в горле стона смертельного, прянул назад он,
ибо великая боль в этот миг его дух удручала.
Спешный уход их вождя погрузил филакийцев в унынье.
245 Сам же Подарк, от побоища путь недалекий измерив,
вскорости дух испустил на руках у товарищей ближних.
Идоменей в это время Бремусу копьем необорным
ранил под правую грудь, из вместилища душу исторгнув.
Сникла она, словно ясень, что валят в горах лесорубы:
250 будучи наземь повержен, случается, он, величавый,
с шумом падения вместе мучительный стон испускает.
Так и она повалилась: расслабила члены кончина,
и растворилась душа в бесконечном дыхании ветра.
В лютую сечу спешащих Эвандру с младой Фермодоссой
255 остановил Мерион, поразив из них первую в сердце
жалом копья и мечом распоровши живот у отставшей:
тотчас же жизни дыханье покинуло тело обеих.
Сын Оилея неистовый острым копьем Дериною
в битве жестокой сразил, под ключицу вогнав его деве.
260 У Деримахии вместе с Алкивией головы с шеи
страшным мечом снял Тидид, отделив их от плеч величавых.
Будто младые телицы, на землю обрушились обе,
коих забойщик-силач заставляет вдруг с жизнью расстаться,
крепким свои топором разрубая им шейные жилы.
265 Так они, сына Тидея повергнуты мощною дланью,
пали на поле троянском от горной отчизны далече.[63]
вернуться
Имена рядовых бойцов, упоминаемые в поэме, в большинстве своем из других источников неизвестны. Чаще всего фиксация их гибели от руки ключевых персонажей предваряет описания какого-нибудь важного поединка. При этом некоторые из погибших ставятся в ту или иную связь с центральными фигурами для объяснения мотивов, побуждающих главных героев вступить в противоборство. В данном фрагменте перечисление поверженных амазонками ахейцев венчает собой сообщение о смерти некоего Мениппа из Филаки, спутника Протесилая, что ведет к вступлению в схватку брата Протесилая, последнего оставшегося в живых предводителя филакийцев Подарка и нанесению ему смертельной раны Пенфесилеей.
вернуться
«…от горной отчизны далече». В тексте — σφετέρων ἀπὸ νόσφι καρήνων, что может быть переведено и как «без своих голов». Именно так данный фрагмент интерпретирован в новом английском переводе Алана Джеймса (James. Alan W., 2004). Однако многократно встречающееся в поэме употребления термина τὰ κάρηνα для обозначения горных вершин заставляет вслед за автором классического перевода Артуром Сандерсом Уэем предпочесть вариант «вдали от родных гор» (Quintus Smyrnaeus: The Fall of Troy /. With an English translation by Arthur Sanders Way. London: W. Heinemann, 1913).